Книга Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала - Дмитрий Язов

26 марта новая провокация: атаковали теплоход «Баку» с сахаром-сырцом для Советского Союза. Пробоина была настолько велика, что заделать ее не удалось. Корабль от гибели спасло то обстоятельство, что он сел на мель, но 10 тысяч тонн сахара-сырца мы все же потеряли.

Чтобы предотвратить налеты на корабли, договорились с кубинскими товарищами об охране самих портов. Принятые меры дали великолепные результаты: наши суда оставили в покое. Но американцы продолжали нас стращать: дважды на день их «фантомы» появлялись из-за горы Круст, включали форсаж и со свистом на бешеной скорости пикировали над лагерем. Затем, набрав высоту, уходили в сторону Хибары.

В апреле мы начали занятия с кубинцами по новой программе. На уроках кубинские офицеры рассказывали нам, как еще в 1823 году государственный секретарь США при президенте Монро, а позднее шестой президент США Джон Куинси Адамс сформулировали в отношении Кубы политику «зрелого плода». Предусматривалось, что США, воспользовавшись благоприятной ситуацией, погонят испанцев с острова, превратят Кубу в свою колонию. Д. Адамс подчеркивал, что Куба представляет собой плод, висящий на испанском дереве. И когда этот плод созреет, он неизбежно достанется Соединенным Штатам Америки. И этот день наступил: в декабре 1898 года был подписан Парижский мирный договор, по которому Испания уступила США свое колониальное ожерелье: Кубу, Пуэрто-Рико и Филиппины. Парижский договор лишил кубинский народ права иметь свое правительство и устанавливал на Кубе с января 1899 года военно-оккупационный режим США.

…Все чаще корабли уходили на Родину, нелегко было объяснять офицерам, почему мы «невыездные». Не все понимали, что сценарий в Генштабе расписан до мелочей, мы играли заданную роль в декорациях холодной войны, и этому сценарию не видно было конца. Надо было учить – учили. Надо было жертвовать своими интересами – жертвовали. Теперь опять все сначала.

28 апреля утром ко мне в кабинет с новостью: «Фидель в Мурманске!» – зашел командир кубинской дивизии.

Кое-что о визите мы узнали через неделю, когда пришла почта. А более детально об этом поведал мне посол Советского Союза на Кубе А.И. Алексеев.

По его версии, Хрущеву поступила информация, дескать, Куба выступает против подписания соглашения о запрещении испытаний ядерного орудия в трех сферах. Александра Ивановича вызвали в Кремль, Хрущев приказал срочно добиться приема у Фиделя Кастро, объяснить, как важно подписать сей документ. Еще в январе Хрущев и Кеннеди обменялись посланиями по вопросу запрещения испытаний ядерного оружия в воздухе, на земле и под водой. Мировая общественность приветствовала эту инициативу Кремля. Мы даже согласились на создание на территории Советского Союза специальных станций для контроля за ядерными испытаниями. Была проведена соответствующая работа и в ООН. И вдруг осечка, сей разоруженческий шедевр Хрущева испортил Фидель.

– Вот поэтому я срочно вернулся на Кубу, – рассказывал Алексеев. – Вручил Фиделю Кастро подарок советского правительства – лимузин «чайку». Прямо в машине я и передал Фиделю просьбу Хрущева. «Мы не верим американцам, – в свою очередь ответил Кастро. – Мы проводим независимую политику. Мы не имеем ядерного оружия и не собираемся его создавать. Поэтому наше подписание или неподписание не изменит картины».

Фидель Кастро еще в 1961 году собирался посетить Советский Союз. Но тогда обстановка была неблагоприятной для Кубы. Надо было уточнить позиции, и Фидель Кастро наконец-то дал согласие приехать в Москву.

Н.С. Хрущев в это время был в отпуске, отдыхал в Подмосковье. Он хотел, как и Фидель Кастро, поговорить по душам, без протокола. По этому поводу Фидель заметил: «Мы будем много спорить, боюсь, я испорчу Хрущеву отпуск».

Посадка в Мурманске была совершена со второго захода. Над аэродромом стоял туман. Встречал Микоян, даже посол Кубы в СССР не знал о прилете. Утром Фидель Кастро повстречался с мурманчанами, гость побывал на Северном флоте, посетил атомную подводную лодку и атомный ледокол «Ленин».

И вот наконец 28 апреля 1963 года Фидель Кастро прибыл в Москву, в аэропорту первые дружеские объятия с Хрущевым. После встречи поехали на Красную площадь, там состоялся грандиозный митинг…

Еще раньше Че Гевара передал нашему послу: «Фидель интересуется, можно 1 Мая выступить на Красной площади?»

1 Мая выступать у нас не принято, поэтому решили устроить митинг в день приезда гостя. Боялись, что Ф. Кастро, как обычно на Кубе, растянет свою речь на пять часов.

Но Фидель выдержал протокол, говорил он в пределах часа, и все остались довольны. Зато беседы двух лидеров наедине побили все рекорды, они длились по пять-шесть часов. Фидель потом вспоминал: «Хрущев «фаршировал» меня марксизмом, даже охотясь на кабана».

Посетили и ракетную базу, надо было убедить Фиделя Кастро, что при любых обстоятельствах СССР защитит не только себя, но и далекую Кубу.

…8 мая меня вызвали в Гавану. Причину не объясняли. По прибытии узнал: Исса Александрович Плиев уезжает в Москву. Потом объяснили и главную причину: поступил приказ министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского № 104. Переговорил с А.И. Морозом, что приказ МО в полк будет передан телеграфом и чтобы утром 9 Мая на построении ознакомили с ним весь личный состав. В приказе говорилось, что сокрушительный разгром немецко-фашистских захватчиков ничему не научил империалистов США – этих новоявленных претендентов на мировое господство. Пренебрегая уроками Истории, они стремятся во что бы то ни стало задержать победоносное шествие социализма.

Отъезд Плиева вызывал разные толки. По его внешнему виду было заметно: он болен. Около 12 часов я зашел в кабинет теперь уже бывшего командующего. Плиев сожалел, что не успели доставить на Кубу ракеты Р-14, не прибыли и подводные лодки, хотя базы для них были подготовлены. Затем сказал: «Стоит ли это обсуждать? Важнее другое – война предотвращена».

Осенью 1972 года, уже будучи командиром армейского корпуса, я снова встретился с Плиевым. Перед отъездом из Крыма Исса Александрович пригласил меня побывать у Бахчисарайского фонтана.

В фонтане лежали две белые розы, и «слезы», капля за каплей, падали на бутоны.

– Великий Пушкин! – воскликнул Исса Александрович. – Поэт как бы нам напоминает, что истинные слезы и переживания творят из простого смертного Человека с большой буквы.

…Перед убытием в Ольгин я представился новому командующему генерал-полковнику С.Н. Гречко. Он обратил внимание на охрану наших судов в портах. Предупредил также, что наш отъезд раньше осени не состоится. В этот же день поздно вечером мы возвратились в свой лагерь. Отныне каждую неделю мы отправляли команды для сопровождения кораблей.

Именно в это время в США разрабатывались основные принципы идеологической войны против СССР. Советники Кеннеди считали, что лучше начать с развала КПСС, необходимо проникнуть прежде всего в центры управления партией. Значительно активизировали в США и средства массовой информации, чтобы представить нас как «империю зла». Заработали на полную мощь и новые «голоса». Главная задача – разжечь национализм. На эту приманку и клюнули представители интеллигенции, особенно в Прибалтийских республиках. Появились и первые перевертыши из числа писателей.