Книга Избегайте занудства. Уроки жизни, прожитой в науке - Джеймс Д. Уотсон

7. НЕМЕДЛЕННО ПУБЛИКУЙТЕ РЕЗУЛЬТАТЫ БОЛЬШИХ ОТКРЫТИЙ

Мы совершили большую ошибку, когда не стали сразу публиковать данные о сделанном в нашей лаборатории в феврале 1960 года открытии информационной РНК фага Т2. В то время мы с Уолли хотели еще немного дополнить эти данные, продемонстрировав одновременно и существование информационной РНК кишечной палочки. Но эта задача оказалась намного сложнее, чем мы ожидали. Тем временем в Кембридже в конце апреля Сидни Бреннер и Франсуа Жакоб независимо пришли к концепции информационной РНК, и Сидни вскоре доказал ее существование, проведя эксперименты в Калтехе вместе с Мэттом Мезельсоном. Хотя наши работы были опубликованы одновременно, Сидни рассказывал, что я задержал его публикацию, из-за чего другие коллеги решили, что наши гарвардские эксперименты были производным от их экспериментов. На деле же наши были проведены на четыре месяца раньше.

8. ПУТЕШЕСТВИЯ ДЕЛАЮТ НАУКУ ЛУЧШЕ

В каком бы престижном научном учреждении вы ни работали, в любой отдельно взятый момент действительно важные для вашей специальности вещи с большой вероятностью делают где-то в другом месте. Если вы живете в Бостоне, это не значит, что вам незачем постоянно быть в курсе, что происходит в других горячих точках науки, таких как Стэнфорд, Калтех или Ла-Хойя. Отказываясь от выступлений перед другими аудиториями, вы вредите собственному будущему. Выбираясь за пределы своей территории, вы можете встретить способных аспирантов и постдоков, которые сумеют усилить вашу команду. Если вы знакомитесь со способным исследователем по его статьям, вероятно, его взял на работу кто-то другой. Если вы разъезжаете слишком много, это, естественно, приводит уже к обратным результатам. Старайтесь никогда не отменять своих лекций по ключевым курсам. Но когда таких лекций у вас нет, стоит тратить время на то, чтобы знакомиться с продвинутыми исследованиями в других местах.

Глава 9. Навыки, подхваченные незначительным консультантом Белого дома

Я ждал восемь месяцев, пока в сентябре 1961 года администрация Кеннеди не сообщила мне, что мои способности могут ей пригодиться. После обеда за длинным главным столом в профессорском клубе гарвардский физхимик Джордж Кистяковский отвел меня в сторону, чтобы спросить, не соглашусь ли я помогать Президентскому комитету научных консультантов (PSAC) в оценке возможности нашей страны в области использования биологического оружия. Со времени окончания Второй мировой войны мне всегда хотелось знать, какое биологическое оружие могло быть у нас разработано, и я ответил, что если понадоблюсь PSAC, я всегда к его услугам. Комитет научных консультантов был создан президентом Эйзенхауэром года три назад в ответ на то потрясение, которое вызвал запуск спутника, показавший, что СССР опередил нас в освоении космоса. Вначале PSAC возглавлял Джеймс Киллиан, тогдашний президент Массачусетского технологического института, а после него — Джордж, что было связано с тем уважением, которое питал Айк[18] к его способностям использовать научные достижения в военных целях. В Лос-Аламосе обширный опыт Джорджа в работе с взрывчатыми веществами пригодился для изготовления первых атомных бомб.

Теперь же PSAC возглавлял Джером Визнер из крупной лаборатории электроники Массачусетского технологического, в конце войны тоже работавший в Лос-Аламосе. Большинство членов комитета были физиками и химиками, что было связано с общей озабоченностью ядерным оружием и ракетной техникой. Джордж по-прежнему входил в его состав, как и Пол Доути, который надеялся, что теперь, когда Кеннеди стал президентом, у нас могло получиться замедлить, если не прекратить совсем, испытания все более мощных водородных бомб. Вскоре я заполнил несколько анкет из Белого дома, требуемых ФБР для наведения необходимых справок, чтобы выдать мне допуск к совершенно секретным материалам. Только имея такой допуск, я мог приехать в Форт-Детрик — большой и беспорядочно выстроенный комплекс, где занимались биологическим оружием, расположенный в двадцати пяти милях к северу от границы округа Колумбия, у подножий Голубого хребта.

Пол Доути (слева), Джерри Визнер (справа) и президент, который дал им надежду.

Той осенью Уолли Гилберт проводил все больше времени в Биолабораториях, куда он часто приходил со своего отделения физики, где у него по-прежнему было много преподавательской работы. У всех на уме была тогда концепция информационной РНК, и на прошедшем в июне того года симпозиуме в Колд-Спринг-Харбор главной темой было ее значение. Альфред Тиссьер, убедившись, что новосинтезированные молекулы иРНК способны функционировать в системах, лишенных клеток Е. coli, задался вопросом, могут ли молекулы РНК, у которых все азотистые основания одинаковы, тоже стимулировать синтез белка. Но, к его разочарованию, поли-адениловая кислота, или полиА (AAA...), синтезированная в лаборатории Пола Доути, не проявляла никаких матричных функций, и Альфред выбросил синтетическую РНК из головы. Он снова вспомнил о ней, когда на Биологическом конгрессе в Москве в августе того года услышал, вместе со мной и Уолли, поразительное сообщение Маршалла Ниренберга, что полиуридиловая кислота, или полиУ (УУУ...), кодирует поли-фенилаланин. Впоследствии выяснилось, что полиА тоже может служить матрицей для синтеза белка и кодирует полилизин. У Альфреда не получилось обнаружить, что полиА может выступать в роли иРНК, в связи с тем, что ему, к несчастью, дали агрегированную РНК, не способную связываться с рибосомами. Вернувшись из Москвы, Уолли занял бывший лабораторный кабинет Альфреда и занялся изучением взаимодействий между полиУ и рибосомами. В течение следующего года Альфред планировал работать то в Париже, то в Кембридже, ожидая, когда в Женеве будет готова его новая лаборатория. За несколько дней до своего отъезда Альфред и Вирджиния присоединились ко мне и Фрэнни Бир, которая этим летом снова работала у меня лаборанткой, за изысканным ужином на четверых в новом, похожем на посольство здании Американской академии — Брандеджи, к юго-западу от Бостона. Мы с Фрэнни приехали на моем MG, который я собирался одолжить ей на ближайшие шесть недель, пока меня не будет. После Москвы я планировал поехать в Камбоджу, где муж моей сестры, Боб Майерс, возглавлял базу ЦРУ, а затем в Японию, которую мне обещал показать Масаясу Номура.

Тем летом ежедневное общение с Фрэнни помогало мне разбираться в своих отношениях с двумя студентками Рэдклиффа, с которыми я недавно подружился, — чудесными блондинками-близняшками Софией и Талассой Хенкен. Они жили в большом комфортабельном доме в шикарном районе Честнат-Хилл, всегда в тени своей матери, которая была авторитетом по садоводству и вела собственную телепередачу. Таласса, которой, казалось бы, суждено было выйти замуж за человека голубых кровей, недавно познакомилась с молодым инженером-пакистанцем, персонажем куда более ярким, чем можно было ожидать от жениха будущей дамы из бостонского Винсент-клуба. У Софии, не такой оригиналки, как ее сестра, был молодой человек из Нового Орлеана, который, хотя и не подходил для Бруклинского загородного клуба, умел неплохо исполнять Гилберта и Салливана.