Книга Номер 16 - Адам Нэвилл

Но что-то билось изнутри в стенки черепа, словно животное, запертое в пещере. От этого Сета замутило, и стало так страшно, что он был готов отдать что угодно за возможность превратиться в никому не нужного плюшевого мишку с полки благотворительной лавки, лишь бы не быть куском мяса, которое топчут и мутузят белыми спортивными ботинками и красными кулаками.

Говорить он не мог, взгляд блуждал по сторонам, но ни на чем не фокусировался. Затем его начали изо всех сил дергать из стороны в сторону маленькими цепкими пальцами, после чего снова со всех сторон посыпались удары. Нервный парень в белой куртке от Томми Хилфигера молотил по Сету с такой скоростью, будто опасался, что его мишень исчезнет раньше, чем он попадет веснушчатыми кулаками по лицу.

Приседая и увертываясь, Сет принимал большинство ударов на плечи, затылок, локти и ребра. Но вот теперь было больно.

Сет прыгнул в пространство между мелькающими кулаками, чтобы сбежать, но чья-то рука поймала его за ворот пальто и задрала его голову, подставив под удары лицо.

Послышался звук, похожий на детский всхлип. Сет пытался понять, что же такое он натворил, если настолько вывел парней из себя. Ничем нельзя объяснить этот град ударов. Казалось, его противникам просто не хватает времени, чтобы аккуратно уничтожить другое человеческое существо. Сила притяжения замедляла их движения, отчего они разъярялись.

Когда угольно-черный кулак ударил Сета по зубам, в его голове будто раскололся лед. Плоть с треском разорвалась во рту, и та же самая рука ударила еще раз, и еще, и еще. Закопченный, дергающийся мир распался на яркие белые хлопья, и все они посыпались куда-то вниз.

«Я умру. Они не остановятся, пока не убьют меня».

Сет похолодел, глаза его наполнились влагой. В носу что-то хрустело и покалывало. Большой пузырь окровавленной слюны вздулся на губах, а затем лопнул и сполз по щеке. Сет хотел снова попытаться прыгнуть в пространство между кулаками, но так и не сумел. Было все труднее думать о чем-либо.

— Сука! Сука! Сука!

Их дыхание делалось все тяжелее. Парни все это время молотили руками и ногами так быстро, что теперь устали и замедлили движения. В темном, перевернутом с ног на голову мире Сета забрезжил свет.

Когда Сет упал, они перестали орать: «Сука!», однако, лежа на немилосердно жесткой мостовой, он услышал, как кто-то из юнцов подвывает от возбуждения.

Другой с размаху пнул Сета по ноге, после чего остальные двое принялись шаркать по асфальту в зловещем танце, ударяя жертву носками кроссовок по лицу, плечам, спине, бедрам, животу. До живота они стремились добраться прежде всего.

Сет пытался встать на колени. Испуганный ребенок в его душе громко кричал.

Неужели этому не будет конца? Пинки все сыпались и сыпались. Обе ноги онемели от бедра и ниже, одна рука отнялась. Боль в ребрах мешала двигаться. Что, если раздробленные кости протыкают багровые внутренние органы? В своем смятенном воображении Сет видел, как все это происходит.

Значит, это конец, проговорил тоненький голосок внутри белой сферы посреди темноты, куда Сет забился всем своим существом. Еще немного, и темно будет повсюду. Вот как все кончается. А затем очень близко он услышал сквозь сгустившуюся горячую тьму зажмуренных глаз и закрывающих лицо ладоней, как засопел и выдохнул автобус, подъезжая к остановке; по асфальту застучали каблуки.

Спасители идут, чтобы прогнать этих гиен, вызвать полицию и «скорую», поудобнее устроить его на тротуаре, подсунув под голову куртку. Теплая надежда чуть расширила крошечную сферу сознания в голове. Сет едва не закричал от облегчения. Но затем он услышал, как автобус отъехал, и экзекуция возобновилась.

Обутым в мягкие кроссовки парням было больно его пинать, лучше бить по телу толстыми подошвами. И они расплющили его, согнули руки и ноги, втоптали в голову ухо, отчего оно загорелось, и внутри начало свистеть. Они выдрали с корнями волосы рифлеными резиновыми подметками, которые чавкали, словно слипшаяся магнитофонная лента, — они были созданы специально, чтобы при любых погодных условиях крепко держаться на земле.

Кто-то прошел мимо, остановился, а затем пропел ленивым и даже игривым тоном.

— Полегче, полегче, ребята.

Убийцы убивали. Последние пинки были самыми болезненными — от одного желудок Сета подскочил к горлу, а глаза вылезли из орбит.

Мучители закончили, изможденные, обмякшие от того, что так сильно били по живому телу, и пошли прочь, утомленные, довольные, радостные.

Разуму было слишком сложно выделить все пострадавшие части тела, поэтому он наполнил текучим теплом все существо Сета. И что совсем уж невероятно, Сет без всяких проблем поднялся на переломанные конечности и окинул взглядом туловище. Не так уж плохо, подумал он. Грязный и мокрый, поскольку валялся на асфальте, однако крови нет, рваного мяса тоже. Кажется, остались только отпечатки подошв, рельефная сетка от подметок спортивной обуви. Сет был едва ли не разочарован, что ему нечего предъявить после стольких мучений, нечего показать суду. Но когда он решил сдвинуться с места, дело так и не пошло дальше мысли. Адская пронизывающая боль затопила его до мозга костей.

Сет упал.

Он затащил свое изломанное, словно у марионетки, тело на крыльцо благотворительной лавки.

Сет не шевелился из опасения, как бы раскаленная добела боль не сделалась еще сильнее, и совершенно потерял счет времени, обмякнув у двери магазинчика. Ему хотелось и рыдать, и блевать разом. Он ждал, когда приедут полиция и «скорая». Наверняка их вызвали, ведь в автобусе было столько народу. Десятки ног простучали мимо, пока его валяли по тротуару, пока те грязные подметки пинали и топтали его.

Вроде бы, когда он слепо раскачивался из стороны в сторону, боль немного затихла, однако затем сделалась невыносимой. Было невозможно ни сидеть, ни лежать без того, чтобы она не захлестывала, подобно гигантской волне. Кожа на лице сделалась горячей, тонкой и туго натянулась из-за того, что на голове зрели какие-то выросты, жесткие, словно кость. Чтобы не задохнуться, Сет втягивал в себя воздух маленькими поверхностными глотками, потому что ребра были разбиты наподобие старых перил, и щепки торчали во все стороны. Левая рука онемела, а правое колено раздулось и напоминало какой-то уродливый овощ, сделанный из соленой волокнистой плоти. Ногу было невозможно согнуть, и даже вес джинсов и ботинка на ней причинял ужасную боль — вероятно, нога уже никогда не будет сгибаться. Шея справа была ободранной и липкой.

Люди по-прежнему проходили мимо. Завидев Сета, они ускоряли шаг. Дважды он просил о помощи. На него обернулись две девушки, но поспешили прочь, почти побежали, увидев его разбитое лицо. Интересно, они заметили большую черную трещину в черепе? Она там есть, он прекрасно ее ощущает. Все его мягкие серо-розовые мозги устремились к трещине, пытаясь вылезти наружу, на свежий воздух, после десятилетий заточения в сырой темнице. Бившие его ноги стремились освободить этот измученный орган. Сет мечтал добраться до больницы, где ему сделали бы укол морфия.