Книга Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945 - Роджер Мэнвелл

Именно Гейдрих, а не Гиммлер, председательствовал на совещании в Ванзее, созванном Эйхманом 20 января 1942 года, на котором с циничной велеречивостью обсуждались различные фазы «окончательного решения». Одиннадцати миллионам евреев (включая лиц с примесью еврейской крови), – а по оценкам Гейдриха, именно столько их проживало в Европе как на территориях, находящихся под нацистским правлением, так и за их пределами, – была уготована смерть от непосильного труда, депортации на Восток, стерилизации и прямого уничтожения. Единственными евреями, которым по настоянию геринговского министерства не грозило немедленное истребление, были лица, занятые на военных работах.

Присутствовавшие на совещании лидеры СС и правительственные чиновники заявили о готовности содействовать заявленной программе, а министр юстиции Тирак официально одобрил внесенные предложения и передал СС все полномочия по решению еврейского вопроса. По ходу дела участникам подавали коньяк, поэтому конференция проходила в обстановке непринужденности и веселья.

В 1961 году на процессе в Иерусалиме Эйхман показал, что эта конференция была нужна Гейдриху, во– первых, для того, чтобы потешить свое тщеславие, а во-вторых, чтобы добиться более широких полномочий, позволявших ему решать судьбу еврейского населения Европы практически единолично. После Ванзейской конференции Гейдрих отбыл в Прагу, где 4 февраля провел еще одно секретное совещание, на котором представил свой долгосрочный план по Чехословакии, включавший массовую депортацию миллионов непригодных для германизации людей. Вскоре под предлогом всеобщей проверки на туберкулез, на деле проводившейся специалистами по расовым вопросам, были сделаны первые шаги к составлению подробного отчета о национальной ситуации в Чехословакии.

Эйхман тоже не мешкал. Шестого марта он провел совещание по проблеме транспорта, имевшей самое непосредственное отношение к эвакуации евреев на Восток, а заодно подверг обсуждению вопрос о стерилизации евреев, живущих в смешанном браке, и их отпрысков.

Тем временем Гейдрих, чувствуя, что может остаться в Праге надолго, передал дела РСХА Эйхману и его сотрудникам. Весной, когда Шелленберг побывал у него, Гейдрих выглядел обеспокоенным сильнее обычного. Гитлер, сказал он, «все больше и больше полагается на Гиммлера, который… может использовать свое влияние на фюрера в личных интересах». Очевидно, Гейдрих уже заметил, что Гиммлер больше не прислушивается к его советам, а Борман завидует и относится к нему враждебно. «Несомненно, – делает вывод Шелленберг, – отношения [Гейдриха] с Гиммлером были омрачены ревностью последнего». Гиммлера и Бормана не могли, разумеется, не беспокоить частые совещания фюрера с Гейдрихом один на один; Гейдрих же со своей стороны чувствовал, что Борман, некогда бывший его сторонником, начинает интриговать против него.

Такова была ситуация, когда 27 мая в начале третьего ночи Гейдрих, весьма беспечно относившийся к личной безопасности, выехал из своего поместья в аэропорт. На повороте улицы его поджидали два агента «Свободной Чехословакии», сброшенные с парашютом с британского самолета еще в декабре и с тех пор ожидавшие приказа об устранении Гейдриха. Один из них был вооружен автоматом, а другой – гранатой. В критический момент автомат заклинило, и второй агент бросил гранату в машину. Гейдрих, который, казалось, был невредим, выскочил из машины и, стреляя из пистолета, погнался за нападавшими, которые спрятались между двумя трамваями. Внезапно Гейдрих упал: осколок гранаты повредил ему основание позвоночника. Прибывшая чешская полиция доставила испытывавшего страшные боли Гейдриха в госпиталь. Покушавшимся на него диверсантам удалось скрыться, но три недели спустя оба погибли при сопротивлении аресту.

Гитлер и Гиммлер были в своих штаб-квартирах в Восточной Пруссии, когда Франк сообщил им о серьезном ранении Гейдриха. По словам Вольфа, находившегося в этот момент рядом с Гиммлером, рейхсфюрер разразился слезами, а затем поспешил выехать вместе с Вольфом к Гитлеру в Растенбург. Фюрер и Гиммлер сразу решили отправить в Прагу своих личных врачей, но никто из них не смог спасти Гейдриха от гангрены, явившейся следствием раны. Окруженный докторами, он через три недели скончался. На Процессе врачей Гебхардт описывал обстановку так:

«Я прилетел слишком поздно. Два ведущих пражских хирурга уже провели соответствующую операцию, и все, что я мог сделать, – это наблюдать за последующим лечением. Нервозная обстановка, которую еще больше подогревали ежедневные звонки Гитлера и Гиммлера, требовавших отчета о состоянии раненого, привела к тому, что ко мне поступали самые разные предложения касательно способов лечения… Мне практически приказали допустить к раненому… личного врача фюрера Морелля, который хотел испробовать на нем собственные целительные средства… Пражские хирурги превосходно справились с операцией и применяли сульфамид. Я считал, что для пациента опаснее всего нервное перенапряжение и присутствие слишком многих докторов, поэтому, несмотря на прямые требования сверху, я категорически отказался вызывать других врачей, не сделав исключения даже для Морелля… Гейдрих умер через четырнадцать дней. После мне пришлось позаботиться о том, чтобы привести в порядок его личные дела».

Тем временем Франк по приказу Гиммлера обрушил на чехов жесточайшие репрессии. До утра 27 мая в Праге было запрещено всякое движение. За любые сведения, которые приведут к аресту покушавшихся, было обещано вознаграждение в один миллион крон. По установленной нацистами традиции сразу же были взяты заложники, причем оккупационные власти поспешили воспользоваться поводом, чтобы избавиться от враждебных и неблагонадежных элементов. В результате сотни пражан были убиты и тысячи арестованы. Телетайп Гиммлера Франку гласил: «Так как интеллектуалы – наши главные враги, к вечеру расстреляйте сотню из них».

Шестого июня в Праге состоялась первая из целого ряда траурных церемоний, на которой присутствовал и Гиммлер, проявлявший трогательную заботу о сопровождавших его двух несовершеннолетних сыновьях Гейдриха. Беременная фрау Гейдрих оставалась в Паненске-Брешене. После церемонии тело в сопровождении охраны отправили на поезде в Берлин, чтобы выставить в штаб-квартире СД. Восьмого июня в три часа дня Гитлер открыл траурную церемонию в рейхсканцелярии, куда тело перенесли для последнего прощания. Он возложил венок из орхидей к гробу человека, который, по его словам, «был величайшим защитником нашего великого немецкого идеала… человеком с железным сердцем». После этого фюрер погладил по головам сыновей Гейдриха, которых Гиммлер держал за руки. Берлинский филармонический оркестр исполнил траурный марш Вагнера, а Гиммлер произнес длинную речь о карьере своего бывшего подчиненного. Затем тело отвезли на Кладбище инвалидов для предания земле.

На следующую ночь по приказу Гитлера отмщение обрушилось на жителей чешской деревни Лидице и их детей. Шеф пражского отделения полиции безопасности изложил подробности расправы в отчете, отправленном 12 июня в Бюро по переселению в Лодзи:

«По высочайшему приказу в наказание за убийство группенфюрера Гейдриха деревню Лидице в протекторате сровняли с землей. Все мужское население было расстреляно, а женское отправлено в концентрационный лагерь для пожизненного заключения. Дети были обследованы на предмет годности для германизации. Непригодные будут отправлены в Литцманштадт для распределения в польские лагеря. Этих девяносто детей доставят в вагоне, прикрепленном к поезду, прибывающему в воскресенье 13 июня 1942 года в 21.30. Просьба проследить за тем, чтобы вагон встретили на вокзале и немедленно распределили детей в соответствующие лагеря. Возрастные группы следующие: один-два года – пять человек; два – четыре года – шесть; четыре – шесть лет – пятнадцать; шесть – восемь лет – шестнадцать; восемь – десять лет – двенадцать; десять – шестнадцать лет – тридцать шесть.