Книга Пойми и прости - Дж. П. Моннингер

— Как тебе наш секс? — спросил он спустя некоторое время. — Великолепно или просто хорошо?

— Тебе в этом нет равных, дружок.

— Ужасный вопрос, не так ли? Если ты скажешь, что было здорово, а твой партнер считает, что было так себе, то между вами образуется огромная пропасть. Если ты говоришь, что было хорошо, но не отлично, а твой партнер думает, что было потрясающе, то ты его оскорбишь. Один из парадоксов современной жизни.

— Это как ездить в Финикс.

Он немного приподнялся и вопросительно взглянул на меня.

— Старая история в моей семье, — объяснила я. — Давным-давно моим маме с папой выпал шанс отправиться в Финикс. Они поехали и ужасно провели там время. Целую поездку папа думал, что мама хочет этого, а мама думала, что это путешествие важно для папы. Поэтому в моей семье это называется «поездка в Финикс».

— И мораль этой истории…

— Важно говорить правду своему партнеру.

— Думаю, ты очень вкусная в постели, — сказал он. — Я люблю заниматься с тобой любовью.

— Я рада, что тебе нравится. Но у меня так себе впечатления.

Его рука замедлилась на моей спине. Я отвернулась, чтобы он не видел моей улыбки.

— Ты негодяйка, — сказал он. — Ужасная негодяйка.

— Ты выворачиваешь меня наизнанку, Джек. Звонишь во все колокола.

— Хорошо, я рад.

— Но делаешь это как-то так себе.

Он попытался столкнуть меня с постели. Я обхватила его руками и не отступала. Тогда он посадил меня сверху на себя — я обожала его силу, то, что он может крутить мной как захочет, — и поцеловал меня всем телом. Мы долго целовались, пока открытая дверь балкона впускала парижский свет, понемногу перетекающий в ночь. Мы искренне признавались друг другу в любви. Наши поцелуи, казалось, стали бесконечными, ведь мы не хотели упускать ни секунды друг с другом.

На закате Джек позвал меня сажать дерево.

Не знаю, что сможет удивить меня еще больше. Оставив меня примерно на час, он вернулся в номер отеля «Трентон» с саженцем ясеня, завернутым в мешковину. Деревце выглядело живенько, но было настолько маленьким, что не поднималось выше моего колена.

Он вынес его на балкон и заставил меня проделать обряд приветствия Короля Льва. Я подняла деревце над головой и представила его равнинам Африки — или Парижа. С Джеком все было таким веселым и беззаботным. Он спел песню Короля Льва и заставил меня спеть «Жизни вечный круг».

— Так к чему это все? — радостно спросила я. Ему удалось поднять мне настроение.

У него было две бутылки красного вина, обе без этикеток. Видимо, он нашел частного продавца вина — это так похоже на Джека. Он заставил меня держать дерево — обращался с ним как с ребенком, — пока сам открывал первую бутылку. Вытащил два стула на балкон. Было тесно, но нам почти удалось уместиться там вместе, по крайней мере, выставить на улицу ноги.

— Выпьем за его здоровье, — сказал он. — За долгую жизнь дерева.

— За здоровье, — повторила я, подняв бокал.

Джек оценивающе сделал глоток.

— Неплохо, — с улыбкой сказал он.

Джек выглядел невероятно живым, счастливым и готовым ко всему на свете. Он даже сбил меня с толку своим видом.

— Пусть это дерево станет стрелой в будущее, — наигранно серьезно сказал он. — Сегодня вечером мы с тобой посадим дерево. Отрежем пряди наших волос и закопаем их вместе с ясенем… Отправимся в Люксембургский сад и посадим там свое дерево, чтобы в его тени отдыхали все Хемингуэи будущего. Можно будет навещать его каждый раз, когда мы будем в Париже. Все в мире будет идти своим чередом, что-то познает поражение, что-то — процветание, а твое дерево… наше дерево… оно будет расти. И наши внуки смогут навещать его.

— Мы скоро заведем детей? Было бы неплохо.

Он посмотрел на меня и скорчил смешную рожицу. Его глаза, смотрящие поверх бокала, были такими живыми и счастливыми. Он немного поиграл бровями.

— Мир непредсказуем, — сказал он. — Невозможно спланировать все на свете. Даже с суперэлитным «Смитсоном».

— Думаешь, власти разрешат нам вот так просто взять и посадить дерево в парке?

— О Хезер, моя внимательная, бдительная Хезер. Мы посадим его, а они даже не узнают об этом. Садоводы-ниндзя. Кто станет мешать посадке дерева? Кто станет выкапывать его? Как только оно окажется в земле, ему ничто не будет угрожать. Видишь, как хорошо я все продумал? Может быть, мы даже не пойдем в парк, хотя он был бы идеальной средой обитания для дерева. Можно посадить его на одном из тех небольших участков земли рядом с аллеями. Да, его жизнь будет полна риска, но это его устроит. Может, наше дерево — бунтарь. Может, пасторальная жизнь — это не для нашего дерева. Что если это дерево — панк?

— Почему именно ясень?

— Европейский ясень, — сказал он, отпив из бокала. Он снова решил напиться. — С одной стороны, он долгоживущий. А еще он заурядный. Никому и в голову не придет, что ему здесь не место. Продавец дал мне визитку… парня из садового магазина. У ясеня есть собственный рунический знак — это слитно написанные буквы АЕ. Считается, что этот символ происходит от старого английского или немецкого языка и переводится как «ясень обыкновенный».

— Ты выполнил домашнее задание. Я впечатлена.

— Так и должно быть, — сказал он и наклонился, чтобы поцеловать меня. — Если все пойдет так, как нужно, то дерево проживет целый век, а то и больше. Только подумай! «Взгляните на мои великие деянья», или «взгляните на мои деянья, владыки…», или что-то вроде того. Это Китс? Озимандия? Или Шелли? Во всяком случае, один из романтиков, да?

— Я помню, как читала это стихотворенье в школе.

— Так вот, пока весь мир рушится и приходит в упадок, наше дерево, великий ясень, будет, торжествуя, стремиться к небу! Как тебе такой вариант?

— Думаю, да. Я согласна с каждым твоим словом, Джек.

— Хорошо, тогда допивай этот бокал вина, и выдвигаемся в путь. У тебя есть лак для ногтей?

— Вроде бы, немного. Погоди.

Откуда взялся этот человек? Он словно с неба свалился в мою жизнь. И почему его любовь к жизни была так заразительна?

Я пошла в ванную и вернулась с небольшим пузырьком красного лака для ногтей. Он был почти пуст. Я вручила его Джеку. Он осторожно протер плоский камень, который нашел непонятно где.

— Наше бессмертие, — сказал он.

Джек хорошенько встряхнул лак для ногтей и написал им наши имена на камне, заключив их в дурацкое сердечко. Вынул складной ножик и вручил его мне.

— Вот, отрежь прядь моих волос, будь добра. А потом я отрежу твои.

Я отрезала завиток над его правым ухом. Джек тоже срезал небольшой локон рядом с моим левым плечом. Он связал обе пряди кусочком бечевки, отрезав ее от мешковины, которая держала дерево.