Книга S-T-I-K-S. Внешник - Юрий Уленгов

– Вы извините, я бы так внаглую не заходила, но калитка была открыта, вот и зашла.

– Открыта? – Айвэн удивился. Неужели он забыл закрыть? Черт, это плохо. Надо быть внимательнее.

Агата тем временем достала из пакета банку пива и поставила ее на стол. Айвэн одобрительно хмыкнул. К банке присоединились еще несколько таких же. А когда на столе появилась большая упаковка соленых орешков и копченый сыр, наемник не смог сдержать одобрительного мычания. Агата лишь усмехнулась. Села напротив, откупорила банку и выжидающе замерла, держа пиво в руке.

Наемник долго ждать себя не заставил. Миг – и он, стукнув своей банкой о банку женщины, сделал большой глоток.

Пиво было холодным. Свежим. И вкусным. Передать словами ощущение, которое возникает, когда после тяжелого дня заливаешь в себя первые пол-литра слегка газированной кисловатой жидкости, – невозможно. Не стоит и браться. Потому что, если начать – в голову полезут только пафосные и избитые слова. Ну, или те, которые при дамах говорить не очень принято.

Еще несколько глотков, и опустевшая банка опустилась на стол. Наемник откинулся на доску, заменяющую лавке спинку, и закатил глаза от наслаждения.

– Кайф.

Агата хмыкнула.

– Ой, – наемник спохватился. – Прошу прощения. Как-то оно само так получилось. День был не из легких.

Она, улыбаясь, кивнула. Большие зеленые глаза с веселым прищуром разглядывали Айвэна. Так, что ему даже не по себе стало.

– Да вы не стесняйтесь, берите еще, – проговорила Агата. – Не надо меня ждать, я вообще медленно пью.

Наемник внимательно посмотрел на нее, будто ожидая подвоха, но женщина была вполне искренней. Он потянулся за второй банкой, сделал небольшой глоток и отставил в сторону. Первую жажду утолил, оскомину сбил – теперь можно и расслабиться.

Солнце, подбирающееся к зениту, жарило вовсю, но в беседке было хорошо. Тень, прохлада, холодное пиво и красивая женщина. Что еще нужно для счастья? Айвэн сам не заметил, как разомлел.

Агата все так же внимательно смотрела на него.

– Не против? – она достала пачку сигарет, зажигалку и вопросительно взглянула на наемника.

Он помотал головой.

– Без проблем.

Агата прикурила и с наслаждением затянулась. Айвэн обратил внимание, что курила она обычные сигареты, а не дамские тонкие палочки. Сам наемник к куреву относился равнодушно, но почему-то это ему понравилось.

– Как съездили? Куда, за чем хорошим?

Айвэн замялся. Такого вопроса он не ожидал.

– Да так. Катались по местности. Ничего интересного.

Она вскинула брови.

– Ну, понятно. Выходит, вы уже к Року в личную гвардию попали?

– В смысле? – наемник опешил.

– Ну, обычно рядовые бойцы не такие немногословные. Сами норовят рассказать, как далеко были, сколько всего видели. Подчеркнуть, сколько измененных завалили по дороге, сколько добра привезли. Все подробности. Чего им скрывать? Места, где самые жирные руберы водятся? Так тут каждый трейсер может экскурсию по таким местам провести. А вы – «катались по местности». Да еще и ездили куда-то с Вохой и Ирландцем. Воха у Рока за главного головореза, а Ирландец – везде, где стучит горох. А стучит он в основном там, где тяжело и опасно. О таких делах не треплются за рюмкой в «Шустром рубере».

– Вы за мной следите, что ли? – Айвэн отхлебнул пива и потянулся за орешком.

– Ни в коем случае. Я просто товар принимала у ребят на воротах и видела, как вы возвращались. Не, на самом деле, не хотите – не говорите, мне и правда незачем. Я просто разговор завести хотела. А то сидите, молчите.

Агата сделала еще глоток, и выражение ее лица изменилось.

– Я, вообще, извиниться пришла. – Женщина опустила глаза вниз. Айвэн удивленно посмотрел на нее.

– За что?

– За Корня. Люди говорят – он стрелял в вас. Правда?

Айвэн пожал плечами.

– Ну, да. Стрелял. Вы-то тут при чем?

– Как же? Это же из-за меня вы ввязались.

Айвэн поморщился.

– Не принимайте близко к сердцу. Если бы я знал, что в результате вы в гости придете, я бы попросил его еще пару раз в меня выстрелить.

Она засмеялась.

– Вроде бы такой крутой, такой весь из себя – а смешной.

Айвэн опешил.

– Что?! Чего это я смешной?

Агата встала, потянулась, разминая спину, и улыбнулась.

– Я ведь вижу, что нравлюсь тебе. Еще с первой встречи, там, в магазине. Все жду, когда же ты начнешь свою альфа-самцовость проявлять. А она у тебя вся на разборки с монстрами уходит. Даже комплимент сказать не можешь толком, все пытаешься через шутку. А шутить как-то хреново получается.

Айвэн не понял, чему он больше удивился: резкому переходу на «ты» или руслу, в которое внезапно свернула беседа. Он встал. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но она ему не позволила. Сделала быстрый шаг, порывисто обняла и прошептала:

– Молчи. Лучше молчи, ради бога.

А потом накрыла его губы своими.

***

– Это правда, что Корень убил Квазимодо?

Вопрос застал Айвэна врасплох. Он лежал на спине и бездумно разглядывал потолок. Прикрытые ставни создавали в комнате приятный полумрак, пиво в сочетании с живуном мягкими лапами обхватило тело, погрузив его в дремотную негу, выныривать из которой совсем не хотелось. Наемник вздохнул, дотянулся до банки, стоящей на тумбочке у кровати, сделал глоток и ответил:

– Да, правда. И Квазимодо, и дозорных на стене.

– Зачем?

Айвэн подумал и решил, что вреда не будет, если он скажет правду. Кроме того, рано или поздно Агата и сама узнает – Рок ведь решил пустить слух, чтобы тот дошел до подельников Корня. Так что нормально.

– Он работал на муров. И…

Айвэн выдохнул и рассказал Агате все, что услышал от Рока. Про Корня, про его любовь и обещанную ему награду.

Агата замолчала. Потом наемник услышал тихий всхлип – и растерялся. Он неожиданно понял, что никогда прежде не успокаивал плачущую женщину. Видеть – приходилось. Успокаивать – никогда.

Вот глотает злые, бессильные слезы старуха в рубище на пепелище, оставшемся от ее собственного дома…

Вот рыдает навзрыд девчонка лет семнадцати. Пытается натянуть на пышную грудь разорванное платье и не смотреть на ухмыляющегося Рико, с довольным видом застегивающего ремень…

Пьяная шлюха, хлюпающая разбитым во внезапном припадке ярости носом…

Жена и мать Скифа, узнавшие от Айвэна, что мужа и сына больше нет, – и сам Айвэн, неловко пятящийся к выходу…