Книга Что может быть проще времени? - Клиффорд Саймак

– Рад видеть вас, святой отец.

– А я, – ответил священник, – повергнут в смущение. И, должен признать, искал тебя.

– Странно, – удивился Блэйн, отчасти озадаченный, отчасти напуганный этим признанием. – Такой человек, как вы, наверняка имеет более важные дела.

Священник выпустил его руку, не забыв успокаивающе погладить ее.

– Это не так, сын мой, – сказал он. – Для меня нет более важного дела, чем идти следом за тобой.

– Простите, святой отец, но я не понимаю.

Отец Фланаган наклонился вперед, уперевшись искалеченными руками в колени.

– Ты обязательно должен понять. Слушай меня внимательно. И не впадай в гнев. И не торопи меня.

– Конечно, – согласился Блэйн.

– Ты, наверное, слышал, что говорят о Святой Церкви. Что она косная и негибкая, что она придерживается старых правил и древнего образа мыслей, что она если и меняется, то очень медленно. Что она сурова и догматична…

– Да, я слышал все это.

– Дело в том, что это не так. Церковь не отстает от времени, она меняется. Ибо в противном случае она не смогла бы существовать во всем своем блеске и величии. Ей не страшны ветры и сквозняки людской молвы, она не боится потрясений меняющихся нравов. Она приспосабливается, хотя и не слишком быстро. И эта медлительность вызвана тем, что Церковь не должна ошибаться.

– Не хотите же вы сказать…

– Именно хочу. Если помнишь, я тебя спрашивал, оборотень ли ты, а тебе это показалось ужасно забавным.

– Но это действительно забавно.

– То был ключевой вопрос, – сказал священник, – упрощенный до предела, с тем чтобы на него можно было ответить простым «да» или «нет».

– Тогда я отвечу еще раз. Я не оборотень.

Старик вздохнул.

– Ты хочешь, – с обидой произнес он, – затруднить мне мой рассказ.

– Продолжайте, – сказал Блэйн. – Я постараюсь сдерживаться.

– Церковь должна знать, что такое паракинетика: естественная человеческая способность или колдовство? Когда-нибудь, может через много лет, ей придется принимать решение. Ей, как и по всем проблемам человеческой этики, придется определить свою позицию. И я не раскрою секрета, если скажу, что учрежден специальный комитет теологов, изучающих этот вопрос.

– И вы? – спросил Блэйн.

– Я лишь один из многих, которым поручено расследование. Мы только собираем факты, которые в должный момент будут представлены на рассмотрение теологам.

– И я – один из собранных вами фактов?

Отец Фланаган утвердительно наклонил голову.

– Мне только одно не ясно, – произнес Блэйн. – Почему у вашей веры вообще возникают сомнения? У вас же есть доказательства «святых чудес». Ответьте мне, что такое любое ваше «чудо», как не проявление паракинетики?

– Ты так считаешь?

– Да, я в этом не сомневаюсь.

– Мне трудно согласиться с тобой. Это слишком похоже на ересь. Но я хотел спросить тебя вот о чем: в тебе есть что-то необычное, чего я не видел в других?

– Я – наполовину нечеловек, – с горечью ответил Блэйн. – Вряд ли кто еще может сказать о себе то же самое. Сейчас вы беседуете не только со мной, но и с созданием, даже отдаленно не похожим на человека, – существом, которое сидит на планете за пять тысяч световых лет отсюда. И оно живет там уже миллион лет, а может, больше. И проживет еще не один миллион лет. Оно отправляет свой разум путешествовать по другим мирам, но, несмотря на все путешествия, ему очень одиноко. Тайны времени для него не существует. И не знаю, есть ли для него вообще тайны. И все, что знает оно, знаю я. Мне надо только, если у меня будет время, все разобрать, пронумеровать и разложить по полочкам. У себя в мозгу.

Священник медленно втянул воздух:

– Нечто подобное я и предполагал.

– Так что можете приступать к работе, – сказал Блэйн. – Где у вас святая вода? Окропите меня, и я исчезну в облаке дыма.

– Ты неверно думаешь обо мне, – ответил отец Фланаган. – И о моей цели. И о моем отношении. Если не от дьявола сила, пославшая тебя к звездам, то не более чем несчастный случай то, что с тобой там стряслось.

Его скрюченная рука вдруг вцепилась в Блэйна с силой, которую в ней нельзя было предположить.

– Тебе даны великая сила, – сказал он, – и великое знание. Ты обязан применить их во славу Бога и на пользу человечеству. Нечасто бремя столь огромной ответственности ложится на человека. Не утрать дарованное тебе. И не используй его во зло. Но и не дай ему пролежать бесплодно. То, что ты получил, пришло к тебе в силу Божественного умысла, который мы не можем ни понять, ни оценить. Я уверен, что это не простая случайность.

– Перст Божий, – вырвалось насмешливо у Блэйна.

– Да, перст Божий обратился на тебя.

– Я не просил его. И если б меня спросили заранее, я бы отказался.

– Расскажи мне, – попросил священник. – С самого начала. Прошу тебя.

– Хорошо. Если и вы мне расскажете кое-что.

– Что ты хочешь знать? – спросил отец Фланаган.

– Вы сказали, что шли за мной следом. Откуда вам было известно, где проходит мой след?

– Как же так, сын мой? – изумился отец Фланаган. – Я думал, ты давно понял. Видишь ли, я один из вас. У меня отличное паракинетическое чутье.

Глава 29

За рекой показался еще спящий Гамильтон. Несмотря на свой небольшой возраст, город в дымке легкого, мягкого тумана был похож на все соседние старые речные города. Над ним возвышались рыжевато-коричневые холмы, а под холмами, простираясь до самого города, тянулись шахматные клетки полей. Из дымоходов поднимался ленивый утренний дымок, и за каждой оградой обязательно рос розовый куст.

– Все выглядит очень мирно, – сказал отец Фланаган. – Ты уверен в том, что делаешь?

Блэйн кивнул:

– А вы, святой отец? Куда пойдете вы?

– Чуть дальше вниз по реке есть аббатство. Меня там примут.

– Я вас еще увижу?

– Может быть. Я должен вернуться в мой пограничный городок. На мой одинокий пост на границе с «Фишхуком».

– Поджидать других беглецов.

Священник кивнул, включил мотор и направил лодку к берегу. Когда днище зашуршало по песку и гальке, Блэйн выпрыгнул.

Отец Фланаган, повернув голову в сторону запада, принюхался.

– Меняется погода, – сообщил он, – я перемены чую, как овчарка.

По щиколотку в воде Блэйн приблизился к нему и протянул руку.

– Спасибо, что подбросили меня, – поблагодарил он. – Пешком мне бы еще идти и идти.

– Всего доброго, сын мой. Господь с тобой.