Книга Главный бой. Рейд разведчиков-мотоциклистов - Максим Бузин

— Извини, Гриша, не хотел, — усмехнулся Буренков и кивнул в сторону копошащихся возле танковых башен красноармейцев. — Мы уже закончили, а у вас, я гляжу, процесс еще идет.

— Немцы отдыхают, а парни собираются их будить, отсюда и заминка, — отшутился сержант.

— Может, оно и к лучшему, сейчас ребята подойдут, и продолжим наш спектакль, — Сергей жестом показал на подтягивающихся разведчиков, за которыми следовали пятеро танкистов и, прищурившись, добавил: — Кстати, там и Тимофеевич уже вдалеке показался, так что клади свою балалайку и залезай на какой-нибудь танк, будешь фрицев «ласково» встречать, когда хлопцы запустят дымовуху.

— Не вопрос, — согласился Верхогонов, устанавливая на сошки пулемет, — только не забудь, полководец, что «панцеров» двое, в каждом по несколько люков. И немцы от дыма полезут наружу, как тараканы, изо всех щелей. Один я за ними точно не угонюсь. Нужны еще люди.

— А мы, Гриша, по-твоему, рассядемся, будто в зале летнего кинотеатра, на первом ряду с сигаретами и пивком, — чуть не взорвался Буренков. — Ты меня совсем за дебила не принимай, товарищ сержант!

Круто развернувшись, Сергей, играя желваками на щеках, метнулся к ближайшему танку, с которого Шагунин уже добрых полминуты привлекал к себе внимание такой агрессивной мимикой, что едва не вывихнул челюсть и шею.

— Чего это с ним, Андрюха? — сдвинув брови, удивленно спросил Верхогонов подошедшего красноармейца. — Я вроде ничего такого обидного не сказал.

— Может, нервничает? — предположил боец, слышавший из разговора между разведчиками лишь последнюю фразу, сказанную Буренковым. — Хотя на лейтенанта это не похоже.

— Ладно, потом разберемся, — сержант потер кончик носа и ткнул пальцем в трофейный пулемет. — Посторожи машинку немного, а я к Бодареву погнал.

С удивительной для его комплекции скоростью Верхогонов подбежал к другому танку, ловко залез на корму и присел рядом с укрывшимся за башней Аликом, который держал в руке цилиндр серого цвета, размерами напоминавший гильзу от 45-миллиметрового снаряда. Взглянув на Григория, юный разведчик, подставив худощавое лицо ярким желто-багряным лучам восходящего солнца, перемигнулся с Шагуниным и рукояткой саперной лопатки четырежды с примерно одинаковыми интервалами между ударами стукнул по командирской башенке танка. Терентий сделал то же самое, а рассредоточившиеся вокруг бронированных машин бойцы застыли каменными изваяниями в волнительном ожидании.

Поскольку со стороны немцев быстрой ответной реакции не последовало, то Бодарев, выдержав некоторую паузу, повторил свой «сигнал», но уже четче и громче. Очевидно, на этот раз он, наконец, растормошил спящих гитлеровцев, потому что едва затихло эхо последнего удара, как из внутренностей танка послышался лязгающий звук открывающейся защелки. Спустя пять или десять секунд створки башенного люка распахнулись, и взорам разведчиков предстало опухшее измятое лицо сонного унтер-фельдфебеля с торчащими во все части света из-под одетых на голову наушников всклокоченными засаленными волосами.

— В чем дело, идиоты? — недовольно проворчал «бравый» танкист вермахта, уставившись мутным взглядом в пустоту и распространяя вокруг себя стойкий запах перегара.

…Гриша Верхогонов отнюдь не являлся лингвистом и полиглотом, но нецензурные и малопечатные выражения, произнесенные на языке Шиллера и Гете, очень даже неплохо понимал. Ярким подтверждением тому служила недавняя бурная реакция сержанта на довольно безобидное высказывание немецкого часового, назвавшего Григория кабаном! Поэтому неудивительно, что, услышав до боли знакомое слово «идиот», имеющее в некоторых языках очень похожее звучание и абсолютно одинаковое значение, хоть и употребленное не проспавшимся гитлеровским танкистом во множественном числе, вспыльчивый разведчик моментально понял его смысл, при этом восприняв оскорбление исключительно на свой счет…

— Ах ты, паскуда! — страшным голосом прохрипел сержант, выкатив налившиеся кровью глаза и неимоверным усилием воли сдерживаясь, чтобы не заорать во всю глотку. — Охренел, волчара! Порву, как майку!

Сопровождая слова делом, Верхогонов поднялся во весь свой богатырский рост, схватил немца за воротник черной форменной куртки и выдернул наружу, словно пластмассовую куклу. Ошеломленный фашист несуразно взбрыкнул ногами, обозначив намерение ударить разведчика, но взбешенный Григорий, не обращая внимания на вялое сопротивление противника, протащил его по броне и швырнул, как мягкую игрушку, на пулеметное гнездо.

Разметав обстоятельно сложенные мешки с песком, за которыми вместе с пятью советскими танкистами и Андрюхой уже успел пристроиться вездесущий Артем Кочергин, унтер-фельдфебель продолжил свой полет до того момента, пока его голова не вошла в соприкосновение с твердым покрытием моста, с противным треском расколовшись пополам!

Завороженный этим драматическим зрелищем, Бодарев на короткое время даже забыл, что держит в руках готовую к использованию дымовую шашку, и только пронзительный свист Шагунина вкупе с агрессивной жестикуляцией вскочившего на ноги майора Кочергина вернул Алика к действительности. Он дернул за проволочное кольцо и бросил окутавшийся густым коричневым дымом цилиндр в зияющий темный проем, откуда почти сразу донеслись пронзительные вопли и гортанный немецкий мат.

Как и предсказывал Верхогонов, задраенные люки распахнулись, и гитлеровцы в панике бросились покидать танк, став легкой добычей для наших разведчиков, пустивших в ход ножи. Схватка, больше похожая на резню, длилась недолго, и через полминуты все уже было кончено.

А вот у Терентия все пошло не по плану. Несмотря на активное постукивание лопаткой по башне, «его» фрицы люки открывать не торопились. Видимо, насыщенный кислородом утренний августовский воздух их не прельщал! Тогда Шагунин, активировав шашку, принялся водить ее вокруг командирской башенки танка в надежде, что кто-нибудь из экипажа боевой машины через защитный триплексный стеклоблок смотровых щелей обратит внимание на поднимающийся отовсюду подозрительный дым.

Эта уловка, наконец, сработала, но не так, как рассчитывал красноармеец, потому что вместо башенных створок откинулась крышка люка механика-водителя и не с привычным скрежетом, а почти беззвучно. И выглянувший из образовавшегося отверстия танкист, на появление которого в первые несколько секунд, как это ни парадоксально, не среагировал ни один из наших бойцов, щурясь от яркого солнечного света, тем не менее хорошо рассмотрел красную пятиконечную звезду на пилотке красноармейца Семенюкина, притаившегося возле правой гусеницы!

Но вместо того, чтобы воспользоваться оплошностью советских диверсантов и запереться в танке, фашист, будто заправский гимнаст, стремительно выпрыгнул на броню с пистолетом-пулеметом в руках. Чем он руководствовался, поступив так опрометчиво, навсегда осталось неизвестным. Возможно, не чувствуя опасности, решил поиграть в «героя», кто знает? Ясно лишь одно — эта ошибка стала для него фатальной, потому что кошкой перемахнувший через башню и опередивший замешкавшихся товарищей Шагунин вонзил танкисту нож между лопаток в тот момент, когда гитлеровец направил свой «MP-40» в голову Семенюкина, чей ППШ висел за спиной!