Книга Интервью с Уильямом Берроузом - Даниэль Одье

Я часто называл слово и образ вирусами или говорил, что они действуют на манер вирусов, и это не просто аллегорическое сравнение. Фальсификации, искажения в слоговых языках Запада действительно представляют собой вирусные механизмы. Вирусным механизмом является БЫТЬ идентификационности. Если вывод о цели делать, исходя из поведения, то цель вируса — ВЫЖИТЬ. Выжить любой ценой — но расплачивается носитель. Быть животным, быть телом. Быть телом животного, уязвимым для вируса. Быть животными, быть телами. Увеличить количество тел животных, чтобы вирус передавался от одного к другому. Присутствовать в виде тела животного, отсутствовать в виде антитела, могущего оказать сопротивление вторжению в орагнизм.

Категоричное «ТОТ САМЫЙ» — тоже вирусный механизм, запирающий тебя во вселенной вируса. «ИЛИ… ИЛИ…» — еще одна формула вируса. Есть ИЛИ ты, ИЛИ вирус. «ИЛИ… ИЛИ…» — вот формула конфликта, определяемая как архетип вирусного механизма. Предложенный язык будет тоновым как китайский, письменность — по возможности состоять из одних иероглифов, но не слишком сложных или громоздких. Новый язык даст его носителю возможность молчать; в молчании человек воспринимает безмолвные символы образы письменного, пиктографического или символического языков.

Я описал здесь несколько видов оружия и тактик военных игр. Оружие, которое может изменять сознание, ставит военные игры под вопрос. Все игры жестоки и все они сводятся к одному — к войне. Это старая армейская игра, не знающая конца.

Рон Хаббард говорит, что сайентология — игра, в которой все побеждают. Нет таких игр, где все побеждают, на то они и игры — чтобы выявить победителей и проигравших… Версальский договор… Гитлер пляшет оккупационную джигу…

Казнь военных преступников в Нюрнберге… Таково правило этой игры — не должно быть окончательной победы, иначе конец военной игре. Тем не менее всякий игрок должен верить в окончательную победу и стремится к ней изо всех сил. Страх окончательного поражения не оставляет игроку иного выбора. Существующие технологии беспрестанно создают оружие — одно эффективней другого; наконец, появляется атомная бомба, способная поставить точку в игре: уничтожение игроков. А теперь представим себе чудо. Глупые игроки решают спасти игру и усаживаются за большой круглый стол с целью разработать план деактивации и последующего уничтожения атомного оружия. Только зачем себя ограничивать? Обычные бомбы тоже чрезмерно разрушительны, если их больше ни у кого нет, так? Отведем-ка стрелки истории назад, к 1917 году:

«Пылает огонь родных очагов,

И сердца ваши страждут…

Длинный тянется след…

К Штатов бойне гражданской…» [34]

«Выпустил на волю он молнию клинка» [35]. В те дни его молния стоила не так дорого. Сколько денег сэкономим, если вернуться к кремнёвым ружьям, фитильным запалам, саблям, кирасам, пикам, лукам и стрелам, копьям, каменным топорам и дубинам! Но зачем себя ограничивать? Давайте отрастим клыки и когти, ядовитые жала, шипы, перья, клювы, хоботки, железы, выделяющие отравляющие вещества. И айда биться по колено в навозе!

Вот, собственно, к чему ведет эта революция. Конец игры. Следующая? Нет и не будет никаких следующих игр. НЕТ КОНЦА ВОЕННОЙ ИГРЕ.

УЛИЦА ПИСЦОВ

Основные бюллетени Академии, сформулированные в 1899 г.:

«Совместное обучение — не есть обучение. Академии не практикуют совместного обучения».

«Не допускается побудка студентов посредством резких звуков. Побудка осуществляется негромкой музыкой или старостами отделений».

«Студент, изучающий большое количество несвязанных предметов, не получает полезных знаний ни по одному из них. Одновременно допускается изучение лишь одного предмета — до тех пор, пока учащийся не овладеет им полностью, как теоретически, так и практически. К изучению предмета следует приступать только после приобретения учащимся всех необходимых навыков и полного овладения таковыми. Первый и основной инструмент студента — его собственное тело. На начальном этапе учащийся проходит всестороннюю физическую подготовку, поскольку умение контролировать тело дает власть над разумом».

«Все студенты изучают иероглифическую письменность, занятия по которой начинаются немедленно с началом учебы. Студенты учатся читать и писать иероглифами, транслитерировать их. Цель данных занятий — отвратить от автоматических вербальных реакций. Студент учится смотреть, прежде чем говорить. Когда же учащийся использует слова, а не слова — его, он может с легкостью овладеть любым предметом».

Выдержки из дневника студента:

«17 сентября, 1969-го. В половине седьмого утра меня разбудил паровозный свисток. Для побудки здесь используют разные звуковые эффекты. Мы встали умылись оделись и пошли в спортзал где полчаса занимались карате. Инструктор не переходит к следующему упражнению пока мы не усвоим предыдущее а поскольку некоторые учатся быстрей наша группа поделена на подгруппы. После завтрака — получасовые занятия по чтению потом мы направляемся в класс. В нашей группе шесть человек. Инструктор выдал каждому копию следующего бюллетеня:

«Бюллетень «Улица писцов». Вы приступаете к изучению письменности, основанной на упрощенной египетской иероглифике. Цель — приучить вас думать картинками без слов, а потом транслитерировать образы посредством произвольных словесных формулировок. Гласные звуки вводятся в произвольном порядке, для формирования произносимых слов, составляющих разговорный язык, который вам также предстоит выучить. В 1959-м Брайон Гайсин сказал: «Я нашел способ стирать слова». Этот способ состоит в замене слов в предложениях произвольными символами на печатной машинке (%$:…7) и последующей перестановке этих символов.

Если развивать постулат Брайона Гайсина, следует учитывать грамматику и структуру. Возьмем, к примеру, следующее предложение: «Вы (множественное число) назовите ваши имена этому писцу». Рассмотрим, при каком количестве возможных перестановок в английском предложении смысл сохраняется идеальным образом::::: «Назовите ваши имена писцу этому вы», «Вы этому назовите писцу ваши имена», «Вы назовите писцу этому имена ваши», «ваши писцу назовите этому вы имена» и проч., и проч. Теперь рассмотрим это же предложение, записанное упрощенными иероглифами:

Предложение в пиктографическом языке — это утверждение о событиях, следующих определенному порядку во времени. Порядок слов фиксирован, поскольку смысл в пиктографическом языке зависит от расположения членов предложения. Перестановка членов этого предложения никак не меняет его смысла. Вы просто не получите нового значения. Местоимение «вы» здесь — суффиксное местоимение и не может встать перед глаголом. Существительное «имя» следует за местоимением, а за ним — притяжательное местоимение «ваши». Указательное местоимение «этот» всегда должно следовать за существительным. Если переставить местами члены этого предложения и дать его прочесть кому-то, читающему иероглифы, тот решит, что перед ним набор слов. Порядок и есть значение. Теперь вообразите, будто некто изобрел пиктографическое письмо, способное породить описанные при его помощи события (так называемые «заповедные скрижали»). Очевидно, действовать оно будет по тому же принципу: любое изменение порядка слов разрушит послание; события не случатся или случатся, но как-то иначе.