Книга Открой свое сердце - Марина Преображенская

Вот бы забыть Витьку! Напрочь выбросить его из головы и вообразить страстную любовь к Антону. Тогда бы у них была полная гармония. А почему бы и нет, собственно говоря?

Алинка вспомнила, какие у Антона мягкие и ласковые руки. Какие нежные губы и как жарко дышал он ей в лицо. Ведь в тот момент она едва удержалась и сама чуть не потянулась к его губам своими, полными предчувствия и ожидания любви. Или даже потянулась? Алинкино лицо залила краска смущения. Помнит ли об этом Антон? Наверняка помнит…

Ярко-красный «жигуль», разметав по дороге осыпающиеся листья, с визгом притормозил у подъезда. Алинка стояла расслабившись и глубоко дышала, как во время дыхательной гимнастики прана-йога, оставалось только поднимать вверх руки и опускать их вдоль тела особым манером, чтобы освобождать легкие до конца. Но Алинка рук не поднимала и не опускала, она только скользила медленным взглядом по двору, как из глубины стеклянного шара. Вроде бы здесь она, и в то же время сама по себе.

Громкий стук дверцы заставил ее вздрогнуть. Из машины вышла стройная, изумительной красоты и невероятной правильности фигуры высокая крутобедрая девушка.

Алинка в недобром предчувствии напряглась. Эта девушка ей не понравилась сразу. От нее исходил нежный аромат дорогой парфюмерии, и светло-кофейный костюм был настолько ладно скроен, что «москвошвеем» здесь и не пахло.

Высокие модельные туфельки под цвет тонкой шелковой блузки были чуть светлее костюма. Узкая рука была так легка и аристократична, что Алинка чуть не закрыла глаза в непреодолимом желании потереть их кулаком, дабы удостовериться, уж не сон ли это. Она все еще стояла и смотрела на модельную красавицу в оцепенении, не в силах оторвать взгляда, прикованного к подчеркнутым матовыми штрихами скулам, а незнакомка уже обращалась к ней с вопросом.

— Простите, — не расслышала Алинка. В ее голове вертелась магическая фраза: «Дыша духами и туманами, всегда без спутников, одна…»

Девушка посмотрела на Алинку презрительным и изучающим взглядом. Алинка сжалась от неуютного ощущения оголенности. Как будто она стоит на подиуме совершенно нагая, ей зябко и уныло, а ее рассматривают сквозь микроскоп. Каждую клеточку насквозь видят.

— Ващук здесь проживает? — девушка небрежным жестом указала на подъезд и в нетерпении переступила с ноги на ногу.

Тем временем водитель вынес из машины и поставил на скамейку аккуратный небольших размеров светло-коричневый кейс.

— Благодарю вас, — очаровательно улыбнулась девушка и вынула из кожаного кошелька купюру.

— Не стоит… — водитель постоял еще немного, потом все же спросил:

— Вас подождать?

— Разве что с месяцок, — ответила девушка, и водитель рассмеялся:

— Да хоть всю жизнь, была бы надежда.

— Надежда должна быть всегда. — Девушка многообещающе приоткрыла ротик, и обомлевший водитель явно с большой неохотой вернулся на свое место. Он помахал рукой и крикнул сквозь открытую форточку:

— Я всегда на стоянке и к вашим услугам!

Девушка промолчала. Водитель вдавил газ, и машина с визгом сорвалась с места.

— Ващук, — вкрадчиво поинтересовалась Алинка. — А который?

— Их что, здесь много?

— Да нет, — пожала Алинка плечами. — Всего двое. — Она имела в виду Александра Тимофеевича и Витьку.

— Ах, вот оно что! — девушка озадаченно приподняла бровь. — Ну тогда мне нужны те, которые в квартире… — Она достала блокнот и, смешно сморщив носик, стала листать странички, испещренные мелкими бисеринками аккуратного девичьего почерка. — В квартире… — еще раз повторила она. — Сорок…

— Второй, — подхватила Алинка. Сердце ее обмирало от нахлынувшего смятения.

— Пожалуй, ты права, — кивнула головой девушка и захлопнула блокнот, предварительно удостоверившись, что подсказали ей именно ту квартиру. Затем она вопросительно уставилась в лицо Алинке. — Какой этаж? — почти требовательно спросила она.

— Вам чемоданчик не донести? — с вызовом ответила Алинка, вложив в свой вопрос все негодование по поводу несправедливого к ней отношения. — И, собственно, с какой стати вы со мной фамильярничаете? Я-то вам не тыкаю!

Девушка опешила. Она торопливо взяла свой кейс и, многозначительно фыркнув, прошла мимо Алинки, едва не задев ее плечом. На пороге она попала в выщербленную ямку, споткнулась и чуть не упала. Удержаться-то на ногах она все-таки сумела, но туфля соскочила с ее аккуратненькой ножки и отлетела в сторону.

Алинка рассмеялась. Если честно, то она сама была удивлена и обескуражена. Уж чего-чего, а такой дерзости и непочтения к совершенно незнакомым людям она никогда не проявляла. Увидела бы ее сейчас мама, наверное, была бы страшно огорчена.

«Нет, такая мымра вряд ли сможет понравиться ему», — подумала Алинка. Она еще раз вспомнила, как только что эта, с позволения сказать, дамочка, чуть не шлепнулась, и улыбнулась. Подождав еще некоторое время, Алинка пошла домой. Поднимаясь по лестнице, Алинка прислушивалась к доносящимся до нее звукам. Из-за двери на первом этаже несся надрывный, срывающийся в фальцет голос тети Мани. Она что-то орала, нет, верещала, как недорезанный поросенок. В ответ на этот крик раздавался обиженный, едва слышный басок Георгия. Георгий — это сын тети Мани. Толстый, неуклюжий увалень, вечно глядящий себе под ноги и никогда не поднимающий глаз на собеседника.

Алинка услышала, как Георгий отбивался от наездов истеричной, рано овдовевшей и быстро обрюзгшей, вечно всем недовольной мамани.

— Делов-то, Боже мой, делов… Ты бы на себя поглядела, подумаешь, чашку разбил…

Алинка бегом пробежала второй этаж и, торопливо открыв дверь своей квартиры, бросилась ничком на кровать. Перед ее глазами снова возникла наглая красотка. Ващука ей надо! Алинка заплакала, не забывая все же следить за тем, чтобы ее плач не был слишком громким.

Утром ее разбудил звонок в дверь. Алинка через силу поднялась. Ей не хотелось никого видеть, но звонок был настойчивым, и Алинка лениво подошла к двери.

— Линушка, пожалуйста, выдели нам немножечко хлеба, — Людмила Ивановна смотрела на Алинку с виноватой и извиняющейся улыбкой. — У нас гостья, — Людмила Ивановна переступила через порог. — А я, знаешь, как-то и не ожидала… Извини, что разбудила, хлебушка пока в магазин не завезли. А нужно своих завтраком покормить…

Алинка долго разворачивала пакет, доставала батон и медленно кромсала его столовым ножом. Нож не предназначался для резки хлеба, он был туп и неудобен, поэтому хлеб крошился, никак не желал отрезаться и выскальзывал из рук.

— Мне совсем немножечко, пару кусочков, — тихо продолжала Людмила Ивановна, и у Алинки все переворачивалось внутри от ее голоса. «Ну почему она не послала за хлебом сына», — думала Алинка.

— Возьмите весь, — наконец не выдержала она и протянула батон Людмиле Ивановне.

— Нет, что ты, не надо, — слабо запротестовала та. — А вы как же?