Книга Изображение военных действий 1812 года - Михаил Барклай-де-Толли

Эти причины заставляют нас значительно сжать, сократить, последующую часть нашего повествования о Барклае, который, впрочем, как предводитель наших и прусских войск в Главной союзной армии и как постоянный муж советов, во всем, что предпринималось и совершалось для сокрушения Наполеона, должен был иметь большое влияние на ход войны, окончившейся с покорением Парижа.

Мы уже говорили о наступательном движении союзников против Дрездена. Оно началось 10 августа, а 14-го поутру последовала общая атака на город, защищаемый только корпусом Сен-Сира. Малочисленность неприятельских войск, в сравнении с нападающими, предвещала верную победу, и точно: начало атаки было ознаменовано успехами, но вскоре, часа через два времени, прибытие Наполеона из Бауцена со свежими войсками изменило положение дела. Атакованные, в свою очередь, союзники должны были отступить и возвратиться к тем самым высотам, с которых пошли на приступ.

Проведя на них ненастную и бурную ночь, под проливным дождем, они предполагали принять поутру сражение. Оно действительно последовало на другой день, 15 августа, и окончилось в пользу французов. Наполеон, разбив на правом своем крыле австрийцев, повел ложные нападения на центр союзных войск и в то же время послал маршала Мортье овладеть дорогой в Пирну.

Исполняя это движение и тесня правое наше крыло, Мортье до того отдалился от своей армии, что корпус его сделался как бы отрезанным от нее. Пользуясь этим обстоятельством, союзные государи велели Клейсту с прусскими и Милорадовичу с частью наших войск ударить в правое крыло Мортье, между тем как Барклай де Толли, с войсками графа Витгенштейна и остальными резервами, должен был спуститься с гор от Лейбница и Репка, для нападения на маршала с фронта.

Последнее движение оказалось невозможным, по крайней мере, слишком неудобным в исполнении, по причине опасности потерять всю артиллерию, которую, в случае неудачи, при тогдашней глубокой грязи, не было бы средств ввезти обратно на горы.

Прибытие новых войск давало союзникам возможность возобновить сражение в следующий день, но представление князя Шварценберга, что у австрийцев оказался недостаток в снарядах, продовольствии и даже в обуви, заставило монархов решиться на отступление, как ни было оно трудно, ибо, чрез занятие французами Пирнской и Фрейбергской дорог, надлежало идти в промежутке их, по горным теснинам, где, при быстром преследовании со стороны неприятеля, союзная армия могла лишиться артиллерии и обозов.

Войска начали сниматься с позиции в 5 часов вечера. Отступление производилось в глубоком мраке, по гористым, совершенно испорченным от дождя дорогам, при чем Барклаю, со всеми бывшими у него войсками, предписано было идти через Дону, Гисгюбель и Петерсвальде, к Теплицу.

Сравнивая данную ему диспозицию с положением неприятельских войск, он расчел, что если исполнит ее в точности, то встретит на дороге корпус генерала Вандамма, посланный Наполеоном для занятия теснин при Гисгюбеле и Петерсвальде, по дороге из Богемии в Дрезден, и, пока будет сквозь него пробиваться, Наполеон выступит из Дрездена и атакует наши и прусские войска с тыла, отчего они поставлены будут между двумя огнями.

Для избежания этого, Барклай велел всем своим войскам пойти правее предназначенного направления: графу Витгенштейну и русским резервам через Диппольдпсвальде, а Клейсту через Максен. Стоявшему у Пирны, с 2-м пехотным корпусом, 1-й гвардейской пехотной дивизией и несколькими кавалерийскими полками, графу Остерману-Толстому велено было следовать на соединение с армиею, также через Максен, если бы дорога из Пирны на Теплиц была уже занята неприятелем.

Желая предупредить французов в Теплице и тем спасти всю армию, граф Остерман пошел не на Максен, как предписывал ему Барклай де Толли, а на Гисгюбель, Петерсвальде и Кульм, и эта-то благоразумная решимость имела последствием знаменитую Кульмскую битву, в которой наши полки лейб-гвардии, Преображенский, Семеновский, Измайловский, егерский и гвардейский экипаж, покрыли себя славой в слишком неравной борьбе с Вандаммом.

Битва эта происходила 17 августа. В ночь на 18-е число император Александр занялся приготовлениями к нападению на Вандамма, потому что в это время наши, прусские и часть австрийских войск уже были в соединении между Кульмом и Теплицем. Исполнение атаки было возложено на Барклая, который, стоя впереди Теплица, поручил правое свое крыло австрийскому генералу графу Коллоредо, левое Раевскому, центр Милорадовичу, а резерв великому князю Константину Павловичу. Вандамм стоял впереди Кульма, упираясь правым крылом в горы.

Сражение началось в 9-м часу утра (18 августа), на правом нашем фланге, блистательной атакой нашей кавалерии; Милорадович атаковал французов в центре, а Раевский пошел в обход их правого крыла. В надежде на прибытие Наполеона, Вандамм оборонялся упорно, но часу в 11-м появление Клейста в тылу его поколебало его стойкость. В то же время Барклай усилил нападения с фронта и флангов и овладел Кульмом, с большей частью стоявшей там неприятельской артиллерии.

В час пополудни битва кончилась совершенным поражением французов и взятием в плен самого Вандамма. До 12 тысяч пленных, в том числе 5 генералов, 81 орудия, несколько знамен, 200 зарядных ящиков и весь обоз достались в руки победителей. К довершению общей радости пришло известие о разбитии Силезской армией французов на Кацбахе.

Кульмская победа, тем более неожиданная, что произошла непосредственно за неудачами союзников под Дрезденом, принесла плоды великие и имела громадное влияние на последующие события. Между прочим, она ободрила и воодушевила разноплеменные союзные войска, уже почти терявшие надежду на одоление Наполеона. Оценивая важность успеха, одержанного над искусным и сильным врагом, император Александр увековечил памятный день 18 августа 1813 года учреждением особого, поныне существующего комитета, для призрения увечных генералов и штаб– и обер-офицеров.

Если армия русская, во все времена, с чувством признательности будет воспоминать благотворный подвиг Монарха, то благодарным воспоминанием должна она чтить и память полководца, содействовавшего этому подвигу, блистательным исполнением при Кульме предначертаний своего Государя.

Император Александр наградил важную заслугу Барклая под Кульмом возложением на него высшего знака военного отличия в нашем Отечестве: ордена Св. Георгия 1-го класса. Император Австрийский пожаловал ему командорственный крест Марии-Терезии. Провидение как бы нарочно приуготовило для Барклая торжество в такие дни, в которые ровно за год перед тем ему суждено было испить глубокую чашу огорчения; 18 августа 1812 года Барклай – жертва обстоятельств в Царево-Займище, и 18 августа 1813 года Барклай – торжествующий победитель при Кульме: сколько тут противоположности!