Книга Царица сладострастия - Александр Дюма

На следующий день после нашего странного визита Марион вручила мне от имени его высочества очень красивую золотую коробочку филигранной работы, украшенную драгоценными камнями и выложенную изнутри горным хрусталем. Коробочка была прикреплена к кольцу на цепочке из какого-то непонятного металла, блестевшего как полированная сталь. Это был подарок еврея, предназначенный для хранения порошка; его следовало постоянно носить на шее. Возраст этого старинного украшения нельзя было определить, оно было из редчайших.

С тех пор я никогда с ним не расставалась и до сих пор храню при себе.

II

Через несколько дней после возвращения в Турин Виктор Амедей получил доказательство проницательности г-на д'Аво. Стало известно, что за его действиями следили, знали о соглашениях с английским королем Вильгельмом, а также курфюрстом Баварским. Посол герцога в Венеции рассказал ему об одной из своих бесед с г-ном д'Аво; тот по дням расписал нее передвижения принца, полагавшею, что они никому не известны; это доказывало, что синьор Контарини был прекрасно осведомлен обо всем. Одновременно посол не скрыл от принца, что эти действия вызвали серьезные подозрения и Версале и потребуется немало усилий для того, чтобы рассеять их. Французский двор, очевидно, предъявит Савойе ряд чрезвычайно серьезных претензий, но, как бы то ни было, надо постараться удовлетворить их, если герцог не хочет довести дело до полного разрыва с ним.

Положение становилось серьезным.

Прежде всего, чтобы успокоить Людовика XIV, герцог снова начал политически невыгодную и непопулярную войну против вальденсов, или барбетов, губительные последствия которой испытал на себе его отец. Под этим предлогом, а это действительно был только предлог, принц привел войска в боевую готовность и стал вооружать своих подданных, не дав своему могущественному соседу повода для недовольства.

Он уже давно собирался отобрать у Людовика Пинероло и Касале и искал только подходящего случая для этого, но стремился подстроить все так, будто не ищет его.

Со своей стороны Людовик XIV, еще не знавший своего молодого союзника, полагал, что его легко подчинить себе, и ограничился тем, что протянул свои львиные когти к государству, которое он якобы защищал, чтобы впоследствии завладеть им, если представится возможность. Он думал, что имеет дело с двадцатилетним юнцом, неопытным и бесталанным. Венецианское дело заставило его задуматься, он стал пристальнее присматриваться к принцу, и королевские послы получили строгий приказ не спускать с него глаз и следить за его планами.

Герцог не дремал, зная, что Касале, самая прочная стратегическая позиция в Италии, находится в руках короля Франции и что командует этой крепостью г-н де Трессан, храбрый и искусный солдат.

Касале был продан королю герцогом Мантуанским, бездельником и сластолюбцем. Он продал бы точно так же и все остальное, чтобы удовлетворить свою страсть к наслаждениям и прихоти своих любовниц самого низкого пошиба, не подобающих человеку такого высокого ранга.

Виктор Амедей с радостью проглотил бы этот пирог, но сил у него было недостаточно. Он еще далеко не был уверен в императоре и союзниках по коалиции и не собирался открыто выступать до тех пор, пока не убедится в том, что ему непременно будут оказаны действенная поддержка и помощь с их стороны. Поэтому он шел на любой риск, лишь бы не поссориться в ущерб себе с дядей герцогини, который так легко мог уничтожить его.

Осторожность герцога уже давала о себе знать.

Маршал де Катина командовал королевской армией в Дофине и Севеннах. Он прислал герцогу Савойскому письмо, выразив желание встретиться с ним и договориться о разного рода делах.

«Я предлагаю это не по поручению моего повелителя, — писал он ему, — а по собственной воле, ибо предвижу радость знакомства с принцем, внушающим такие большие надежды».

Герцог Савойский, получив это письмо, показал его матери и спросил ее, удобно ли будет принять в Турине г-на де Катина.

— Вы собираетесь пригласить его?

— Возможно, сударыня, а вы знаете маршала?

— Нет, не знаю! Когда я жила при французском дворе, господин де Катина был незаметен. Это мелкий дворянин, выдвинувшийся благодаря собственным заслугам.

— Я желал бы иметь побольше подобных мелких дворян у себя на службе… Впрочем, если он приедет, его визит будет выглядеть странно, поскольку в это же время я жду другого гостя, моего кузена Евгения, покрывшего себя славой в Венгрии; если позволит Всевышний, он станет первым героем Европы.

— Сын мой, будьте осторожны! У меня на родине бытует поговорка: «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь».

Принц улыбнулся, и разговор был окончен. Герцог никогда не отвечал, когда не хотел этого делать. Госпожа герцогиня при мне делилась своим беспокойством с моей свекровью; таким образом я узнала новость из первоисточника и очень радовалась тому, что увижу маршала и принца Евгения, с которым познакомилась во время его последнего приезда; тогда он показался мне весьма благовоспитанным кавалером. А с маршалом я могла бы поговорить о Франции, о моих родителях, о дворе, обо всем, что любила и о чем все еще скучала.

Между тем однажды утром маленький Мишон, когда мы с ним играли, вдруг спросил меня, не собираемся ли мы с графом в ближайшее время нанести г-ну Пети обещанный визит.

— Зачем, малыш Мишон? Признаться, мы уже забыли об этом.

— Затем, что господин кюре хочет приготовить вам вкусное угощение, и я тоже мог бы получить свою долю.

— Значит, это тебе не терпится?

— Мне, а еще и аббату Альберони: он будет готовить прекрасные лакомства и сладости. Он каждый день приходит к господину кюре и спрашивает, когда же будет все решено, потому что, говорит он, для него тогда откроется дорога к успеху.

— Значит дорога к успеху открывается через дверь из сахара и печенья? — воскликнула я со смехом.

— Я совсем не понимаю этого человека, сударыня; он сочиняет диссертации и речи, в которых не разобраться. Говорят, что аббат Альберони — сын садовника, но сам он утверждает, что станет первым министром. Какой-то прорицатель сказал ему это, а он поверил.

— Уж не рассчитывает ли он стать первым министром герцога Савойского?

— Нет, для него этого слишком мало! Он говорит, что станет первым министром большого королевства.

— Тогда я не совсем понимаю, чем эта трапеза и наше присутствие могут быть ему полезны.

— Но, сударыня, он только об этом и мечтает и в своей часовне, где живет совсем один, каждое утро изобретает новые блюда, чтобы доставить удовольствие вашим сиятельствам.

В тот же вечер я рассказала о малыше Мишоне в кругу ее высочества, в котором его хорошо знали, а также об аббате Альберони и его лакомствах. Госпожа герцогиня была гурманкой: отойдя от государственных дел, она не раз устраивала большой смотр своим слугам и поварятам, так что аббат с его кулинарными приготовлениями очень веселил ее.