Книга Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

Дэвид отвел меня в популярный бар-ресторан с американскими ценами и заказал пиво – подразумевалось, что за него заплачу я. Потом он протянул руку и коснулся моих волос. Я хлопнула его по руке и тут же придумала сказку о любимом бойфренде, который скоро приедет на Занзибар.

В последующие наши встречи его каждый раз сопровождали туристки, иногда сразу несколько. Тот бар оказался популярным местом сборища иностранцев и местных парней, ищущих приключений с приезжими.

ПЕСНИ В СТИЛЕ ТААРАБ

Захор, портье «Малинди Лодж», рассказал мне об известном исполнителе песен в стиле таараб, который обучал на дому студентов-иностранцев.

Я нашла господина Чимбени дремлющим на солнышке на тротуаре в компании местных таксистов. На его визитке было написано: «Актер, композитор, музыкант». Помимо всего этого, он был еще и таксистом. Я узнала его по фотографии в бесплатном журнале для туристов «Берег суахили».

Позднее Захор сказал мне, что жена Чимбени только что вернулась из Мекки, поэтому ему нельзя приглашать домой женщин. Сам Чимбени объяснил ситуацию иначе:

– Люди не доверяют американцам, поскольку американское правительство вмешивалось в прошлые выборы и утверждало, что будет следить за тем, чтобы все было честно, хотя на самом деле собиралось устроить подтасовку. Теперь, если какой-нибудь американский турист задерживается в наших краях больше чем на несколько дней, на него смотрят с подозрением.

В прошлом Чимбени был известным участником «Клуба музыкальной культуры» – еще одной группы исполнителей песен в стиле таараб, о которой я читала наряду с «Икхвани Сафаа». «Клуб музыкальной культуры» был основан в 1958 году, во времена борьбы Занзибара (в лице представителей политической партии «Афро-Ширази») за независимость. То была эпоха африканизации, и после революции 1964 года правительство больше всего поддерживало именно этот клуб. В конце концов им удалось создать уникальный стиль исполнения музыки таараб, где было больше африканских и меньше арабских мотивов.

Чимбени сразу заявил, что я должна заплатить ему сто долларов, и тогда они отыграют частный концерт, чтобы я сняла его на пленку. Потом он сказал, что я должна раскрутить его группу в США. Я не уступала, и он наконец согласился пустить меня на репетицию за доллар.

Музыканты собирались на репетицию в просторном зале. Вероятно, в 1950-х этот зал выглядел точно так же, как сейчас. Перед музыкантами расставили пластиковые стулья, на которые с одной стороны сели женщины, а с другой – мужчины. Все женщины были в ярких узорчатых платках из африканского хлопка или черного жоржета с блестками. Женщин по очереди вызывали к микрофону, и они пели соло. Каждая солистка снимала платок, что показалось мне необычным для мусульманок в смешанном обществе. Я спросила Чимбени, почему они так делают.

– Надо петь экспрессивно и двигаться под музыку. Платок мешает.

У них были высокие голоса, пели они с носовым призвуком. Сидящие женщины подпевали в унисон. После выступления каждой певицы аккордеонист высказывал свои замечания.

Игра на инструментах оказалась выше всяких похвал. Я так и не увидела ганун, но там были скрипки, уды (род лютни), аккордеоны, барабаны бонго, бас, рикк (арабский тамбурин) и думбек (арабский барабан).

Я познакомилась с путешественником, который смотрел концерт с мужской стороны зала. Это был врач из Бруклина, до нашего знакомства он путешествовал по Восточной Африке и жил с племенами на материке.

Мы пригласили Чимбени перекусить и в конце концов очутились в садах Фородхани, том самом ночном рынке, куда мне отсоветовал идти Дэвид. Каждый вечер в парке – невзрачной прибрежной зоне с высохшей травой – собираются торговцы едой. Это основное место отдыха, куда приходят все местные жители. Уличные торговцы продают здесь рыбные кебабы, морепродукты, осьминогов и кальмаров, нарезанных крупными кусками, вареные бананы и жаренные на гриле плоды хлебного дерева.

Мы поели вкусной занзибарской пиццы – это приготовленный на решетке квадратный тонкий блинчик с начинкой из лука, перца, говяжьего фарша, майонеза и сырого яйца. Его оставляют жариться на некоторое время, а затем сворачивают квадратом, нарезают на порционные кусочки, накладывают сверху салат и поливают тамариндовым соусом и кетчупом.

«Я ИЗ КОЛУМБИИ»

Брат Чимбени Юзеф знал о том, что я ищу квартиру, и познакомил меня с Юзри – управляющим нового бетонного трехквартирного дома на задворках Малинди. Его цена оказалась выше той, на которую я рассчитывала, и я пообещала подумать. Позже сотрудник гостиницы помог мне найти квартиру немного дешевле, но она оказалась мрачной и унылой.

Потом мы встретили Дэвида: на одной руке у него висела подружка из Ирландии, на другой – из Австралии. Он сказал, что одна семья сдает две комнаты, где я могла бы пожить.

Хозяин открыл ворота и проводил меня, сотрудника отеля и Дэвида со свитой по расшатанным лестницам в пахнущую сыростью комнату, где не было ничего, кроме коврика для молитвы и телевизора. В такое место мог вломиться кто угодно, и я подумала, что мой компьютер и камеру точно стащат, а посреди ночи ко мне вполне могут наведаться нежданные гости. Хозяин показал мне другую комнату в том же доме, с линолеумом на полу и грязной продавленной койкой. Общий туалет оказался всего лишь дырой в цементном полу, покрытом досками.

Некоторые помещения из тех, что мне предлагали, были просто ужасны, несколько людей попросту не явились на встречи, а хозяева нередко называли одну цену, а потом говорили: «Для иностранцев дороже». После всего этого мне стало ясно, что надо просто снять квартиру у Юзри. Дом его располагался в живописном квартале с петляющими узкими улочками и руинами, похожими на древние, и я была рада наконец остановиться и распаковать чемоданы.

Каждый день на ступеньках этого дома внизу сидела женская компания. Одна из женщин кормила грудью ребенка, другая запечатывала пакетики с острой и хрустящей кассавой, склеивая края над пламенем свечи.

Каждый день после обеда напротив большой мечети вылезали подремать на солнышко целые стаи кошек. Иногда они катались, демонстрируя свои животики. То тут, то там дремали местные жители. И те, и другие выглядели абсолютно расслабленными и удовлетворенными.

…Я пыталась не выделяться из толпы, но меня повсюду сопровождали окрики: Музунгу! (так называют туристов или белых). Меня постоянно преследовали люди, видимо, уже рисовавшие в своем воображении долларовые знаки. Я говорила, что родом из Колумбии, а не из США, и тогда избавиться от них удавалось быстрее. После этого каждый день на улице мне вслед летели окрики: «Колумбия!» Зазывалы пытались затащить меня в антикварные лавки и турагентства. Некоторые навязывались в друзья. Кто-то охотился за иностранными «подружками». Если с виду такие люди были похожи на наркоманов, я как можно скорее пыталась отделаться от них. Как правило, я вела себя вежливо, но сдержанно, чтобы ко мне не привязались. Порой спасала фраза: «Я здесь живу».