Книга Былины сего времени - Александр Рудазов

– Я он самый и есть! – подбоченился Иван. – А вы откуда меня знаете, красавицы?

Поляницы снова переглянулись и хихикнули. Развернув коней, они бросили гостям:

– За нами идите. Царица Синеглазка лицезреть вас желает.

Шагая по стану поляниц, Иван только и делал, что вертел головой. Все тут было ему удивительно. А сотни вой-девиц, в свою очередь, таращились на него – одни с неприязнью, а то даже с отвращением, но другие с озорством, живым огнем в глазах. Проходя мимо, Иван то и дело слышал сдавленное прысканье.

Поляницы мало походили на привычных ему боярышень, смердок и посадских дев. Повадки, жесты – не полностью мужские, но и не совсем женские. Плечи у всех расправлены, выи гордо вздернуты, почти у каждой на поясе сабелька вострая. Видно, что искусны и железом махать, и из лука стрелять, и на коне скакать. Руки-ноги крепкие, пальцы грубые, намозоленные.

Но при этом одежа чистая, ладно сшитая. Глаза у многих подведены, брови насурьмлены. Волосы по спинам струятся или в косы заплетены. На шапочках колты висят звездочками – зернью и чернью украшенные. Душистыми маслами веет, ароматами сладкими.

Яромир вел с одной из сопровождающих вежественную беседу. Та взирала на волколака с неприкрытым интересом, словно невзначай задевала ногой его плечо, но говорила грубо, отрывисто, явно желая не показаться учтивой.

– Слышал я многое о вашем племени… – задумчиво молвил Яромир. – Да только вижу, что многое неправда…

– Например? – спросила поляница.

– Ну, например, слышал я от одного грека, что вы-де себе правую грудь обрезаете…

– Это за каким еще псом? – выпучила глаза поляница.

– Ну чтоб из лука удобнее было стрелять.

– Ага. А половцы, наверное, себя оскопляют – чтоб удобнее было на коне скакать, – насмешливо фыркнула поляница.

– Наврал грек, значит.

– Наврал. Или, может, встретил какую одну калечную и решил, что у нас все такие. А так-то мы еще умом не рехнулись – сами себя уродовать.

Иван покивал. Ему тоже показалось, что всем народом этакое проделывать – ахинея дикая. Но его самого тоже волновал один вопрос, и он наконец его задал:

– А где у вас мужики-то все?

– Нету, – резко оборвала поляница. – Нам и без них хорошо.

– А… а как же вы плодитесь-то? Или вы все тут безотцовщины, ветром надутые?

Поляницы переглянулись и сдавленно зафыркали. Одна снисходительно сказала:

– Отцы у нас есть, без того никак. И все они – сильные мужи. Только имен их мы не знаем. И у наших дочерей отцы тоже будут сильные мужи. Только имен их мы им не скажем.

– Эвона как загадочно-то, – хмыкнул Яромир. – А с сыновьями вы что делаете? Они ж у вас тоже должны рождаться, нет?

– Когда-то их быстро и безболезненно умерщвляли, – ответила поляница. – Но те добрые времена давно прошли – теперь мы либо отсылаем их к отцам, либо оставляем людям, согласным о них заботиться.

– Это кому?

– Ну вот в монастырях всегда берут сирот на воспитание…

– Эк вы жестоко-то с младенцами!

– А кому сейчас легко?

Поляницы привели Ивана с Яромиром к самому большому шатру. Лазурно-синий, с тяжелыми кистями, он выделялся среди остальных, словно конь среди ослов. Кустодии у входа не было – только девочка-отроковица прибирала мусор.

Одна из поляниц заглянула внутрь и что-то тихо сказала. Ей так же тихо ответили, и гостям дозволили войти.

Внутри было не так роскошно, как в княжеских палатах. Но все же богато – парчовые подушки, столик с диковинными плодами, дорогие одеяния, высокий медный сосуд с длинной трубкой. Конец оной держала во рту хозяйка шатра – при виде вошедших она отняла его от губ и выпустила струю ароматного дыма.

Верно, это и была царица Синеглазка. Рослая, статная, крепкая телом и пригожая ликом, облаченная в шелковое платье, она восседала на куче подушек, внимательно глядя на Ивана с Яромиром.

Точнее, только на Ивана. Небесной синевы очи не отрывались от васильковых же глаз тиборского княжича. Яромир рядом с ним был что пустое место – царица его толком и не замечала.

– Пришел, значит… – звонким голосом произнесла она. – Исполать тебе, княжич…

Голос показался Ивану знакомым. Да и лик царицы тоже. Где-то он явно ее видел… только где?

– А мы с тобой раньше нигде не встречались? – молвил он, морща лоб.

– Конечно, встречались, как же!.. – рассмеялась Синеглазка. – Недавно совсем!

– Э-э-э… – пуще прежнего задумался Иван. – М-м-м… Ы-ы-ы… Ну ты хоть намекни!

– Да ты смеешься, что ли? – обиделась Синеглазка. – Уже забыл, с кем вчерась сражался, что ли?

– Не, того витязя-то я помню… слушай!.. – ударил себя по ладони Иван. – Точно же!.. Ты ужасно на него похожа! Прямо одно лицо!

– Это потому что я…

– …Его сестра, да?! – догадался Иван. – Ты его сестра?!

– Нет! Ты что, совсем дурак?!

– А, прости! Ты его мама?

– Я. Тебя. Убью, – очень тихо произнесла Синеглазка. – Зарежу ножом.

– Да что я такого сказал-то?! – возмутился Иван.

– Ванька, да это ж она сама и была, – насмешливо сказал Яромир. – Ты что, вчерась не понял, что с бабой бился?

– Не-а… – раззявил рот Иван. – Я думал… э… думал, то богатырь был. А… а ты чего ж не сказал?!

– Думал, ты и сам догадался. Прости, переоценил.

Синеглазка еще некоторое время глядела на Ивана недобро. Но поняв, что он не прикидывается, а в самом деле не распознал в ней вчера женщину, успокоилась и даже слегка повеселела. Хлопнув в ладоши, она призвала в шатер других поляниц – те накрыли богатый стол, принесли вина и закуски. Синеглазка объявила, что сегодня прекрасный княжич Иванушка и слуга его Яромир – ее дорогие гости.

Яромир немного призадумался, поскреб в затылке, но потом махнул рукой. До морского берега уж недалече – завтра всяко доберутся. А струг новгородских гостей пока-то по Днепру спустится… Они, верно, только сегодня пороги миновали – а после них еще три дни сплавляться.

Тем более, что пир сразу пошел весело. Поляниц в царский шатер набилось столько, что рукой не махни – обязательно какую заденешь. Синеглазка сразу усадила Ивана подле себя и лично его потчевала. Обмакивала куски вареного мяса в чашу с соленой водой и вкладывала дорогому гостю прямо в уста, ласково при этом улыбаясь. Иван поначалу морщился, ерепенился – не дите, мол, малое! – но потом попривык и кушал покорно.

Яромиру такого внимания со стороны царицы не досталось, зато уж другие поляницы только что волосья друг другу не драли за право рядом присесть. Наперебой выспрашивали, кто он, Яромир, таков, чем славен да известен, кто родители его, да не хвор ли чем, не болен ли. Вызнав, что сыном он приходится самому Волху Всеславичу – сперва не поверили, на смех подняли. Но когда Яромир представил в доказательство нож заветный, со знаком отцовским – облепили волколака еще теснее.