Книга Вишенка. 2 том - Поль де Кок

— И ты получил приглашение!

— Но я не поеду, будь в этом уверен. Если бы люди, которые мне не нравятся, давали самые великолепные праздники, то они меня этим к себе бы не заманили. Я удивляюсь, что вы едете к госпоже де Фиервиль.

— Но ты не знаешь, друг мой, что тетка моя совершенно изменилась в отношении к моей жене. С тех пор как мы в Париже, она осыпает ее доказательствами дружбы и любезностями; наконец, называет ее своей милой племянницей… и дает этот праздник в честь Агаты.

Гастон ничего не ответил. Леон продолжал танцевать с женою. Наконец танцоры остановились, выбившись из сил, и молодой муж, весь в поту, ушел из гостиной, переменить платье.

Вишенка осталась одна с Гастоном; это случилось во второй раз с тех пор, как они увиделись.

Молодой человек медленно приблизился к Вишенке и сказал вполголоса:

— Надеюсь, вы не сомневаетесь в моем искреннем участии к вам… и верите, что я сердечно рад видеть вас счастливою.

— О, да, я вам верю, — отвечала Вишенка дрожа.

— Итак, послушайтесь совета вашего истинного друга… не ездите на бал к госпоже де Фиервиль; эта женщина вас ненавидит… и сердце мне подсказывает, что на этом бале она приготовила вам западню.

— Боже мой!.. Если это действительно так… вы меня пугаете! Но как теперь сделать, чтобы отказаться от ее приглашения.

— Отговорку всегда можно найти.

— Но я обещала… она нас ждет… это может не понравиться Леону.

— Вот он… не говорите ему ни слова… но верьте мне. Мне кажется, не знаю почему, что на этом бале устроено что-нибудь нехорошее для вас.

И с этими словами Гастон поспешно отошел от Вишенки, а через некоторое время простился и покинул молодых супругов.

— Так ты будешь на этом балу? — спросил Леон Гастона, когда тот уже стоял в дверях.

— Конечно, нет, да и тебе советую сделать то же.

— Турки испортили нам Гастона, — сказал Леон, когда друг его ушел. — Он заметно изменился с тех пор, как побывал на Востоке.

Вишенка ничего не отвечала, она размышляла. Сердце ее отказывалось верить в измену и вероломство; к тому же она боялась совершенно рассориться с госпожою де Фиервиль и потому не последовала совету Гастона.

Гостиная госпожи де Фиервиль была ярко освещена; везде были расставлены цветы, и все комнаты имели праздничный вид. Музыканты были на своих местах, ломберные столы готовы для карт, и сама хозяйка дома, одетая чрезвычайно щеголевато, но прилично своим летам, наблюдала с довольной улыбкой за всеми приготовлениями к своему балу, но в улыбке этой, вместе с удовлетворением, было что-то мрачное, демоническое. «Наконец, — думала она, — они все соберутся, даже этот Фромон… этот мужлан, который скучает у меня. И он придет, потому что анонимным письмом я возбудила его любопытство. Мы скоро узнаем, что за женщина эта Агата».

Начали съезжаться, сначала, как и всегда бывает, довольно медленно. Только близкие знакомые приезжают рано, большею частью дамы, которые не желают подвергаться осмотру своего туалета при входе в гостиную, а лучше хотят сами рассматривать других. Вскоре посетители появились в таком количестве, что наполнили собою всю гостиную; так что, будь их немного больше, негде было бы повернуться.

Сначала приехали супруги Шалюпо, потом старый Митоне, затем господин Дюмарсель, которому госпожа де Фиервиль написала, что он встретит у нее Вишенку.

Хозяйка дома была чрезвычайно приветлива со своими гостями: одних увлекла кадрилью, других посадила за карты. Но ее тревожило, что Леон и его жена все еще не приезжали. Наконец, в половине десятого молодая чета вошла в бальный зал. Лестный шепот раздался со всех сторон при появлении Вишенки, которая в своем бальном наряде была похожа на одну из нимф, описываемых поэтами, Живейшее волнение, которое она не смогла преодолеть, придавало еще больше прелести ее чертам. Все мужчины смотрели на нее с восторгом, даже женщины, что бывает весьма редко, и те отдали должное ее красоте.

Леон чувствовал себя гордым и счастливым, замечая внимание к своей жене.

Господин Шалюпо, мимо которого они прошли, покраснел как рак, при виде молодой женщины и просто пожирал ее глазами.

— Это удивительно! — восклицал он. — Чрезвычайно! Необыкновенно! Если бы это не была супруга господина Дальбона, то я бы подумал, что это она, Вишенка.

Госпожа де Фиервиль приняла Вишенку весьма любезно и усадила на самом видном месте. На бале муж почти никогда не бывает возле своей жены, поэтому молодая женщина со страхом увидела себя одинокой в толпе, но вдруг к ней подошел какой-то господин и почтительно поклонился. Вишенка вскрикнула от удовольствия, узнав господина Дюмарселя, который поспешил занять место возле нее.

— Как я рада видеть вас, милостивый государь, — сказала Вишенка, — как давно я этого желала. Но вы должны удивляться, встретив меня здесь.

— Я очень счастлив этим, сударыня, и нахожу, что вы с достоинством себя держите, вы здесь на своем месте. Вероятно, Провидение вас и создало для того, чтобы занять это положение в обществе.

— Ах, это счастье, которое теперь стало моим уделом, я вкушаю его не здесь, в большом свете, а возле моего мужа, который меня любит и который так добр ко мне.

— Я это знаю; вы, вероятно, приехали сюда, только желая сделать приятное госпоже де Фиервиль. Признаюсь, я боялся быть обманутым: она написала мне, что вы будете у нее. Мне кажется, она редко с вами виделась.

— Действительно, тетка Леона обращалась со мной в продолжение некоторого времени чрезвычайно холодно, но нынешней зимою, с тех пор как мы живем в Париже, госпожа де Фиервиль стала со мной совершенно другой.

— Для меня будет большою радостью видеть, что она отдает вам справедливость, радуюсь очень и тому, что вы меня не забыли.

— Забыть вас! Но я была бы тогда неблагодарною… вас забыть! Когда вы были так добры ко мне… в вашем красивом загородном доме в Нейле, куда я ходила с таким удовольствием и где вы мне всегда подносили букеты. А все, что вы сделали для Сабреташа!..

— Довольно, прошу вас. Вы достойны счастья и богатства, потому что ничего не забываете.

Пока Вишенка так разговаривала с господином Дюмарселем, в другой стороне гостиной госпожа Шалюпо бранила своего мужа, который ходил беспрестанно пить пунш.

— Вы опять пришли из буфета, Неморин?

— Я ходил освежиться.

— Освежиться! Да вы только и знаете, что пьете пунш.

— Это лучше освежает на балу, нежели вода со льдом.

— А когда вы перестанете смотреть на госпожу Дальбон?

— Как… что… когда?

— О, не стройте из себя дурачка… негодный волокита! С тех пор как племянница госпожи де Фиервиль вошла в гостиную, у вас глаза хотят выскочить. Это неприлично, нескромно, как вы смотрите на эту даму!