Книга Жизненный круг - Ирина Кедрова

Наконец, наступил день, когда в комнату вошла баба Нюра, а за нею Милка. В дверях же стояли Гена и Таня, а из другой комнаты доносились голоса Таши и Коли. Это его семья, и он ощутил себя способным встать и обнять их всех, надо только еще немного сил набраться. А пока он только смотрел на всех. Тихо произнес: «Баба Нюра, ты? Я вернулся».

С этого дня началось выздоровление. Шло оно, разумеется, нелегко, с болью и трудностями. Трудно было первый раз встать и сделать шаг. Стыдно было, что здоровый и крепкий, а нуждаешься в постоянном уходе. Бабушка колготилась рядом, незаметно, как она полагала, утирая слезы с глаз. Татьяна постепенно сократила свою помощь до перестилания постели и подачи еды. Гена, в основном, проводил медицинский осмотр и вел разнообразные беседы, чаще о ходе выздоровления. Забегали Коля и Таша: брат мучился периодом взросления и почитал его за опытного советчика, сестра же неприкрыто им гордилась и с нетерпением ждала, когда тот пройдется с ней по улице, и все увидят, какой он герой. Основную же заботу о нем приняла на себя Мила: лекарства, уколы, обиход ежедневный. Без нее он не мыслил теперь ни минуты жизни.

– Как же ты догадалась к нам приехать? – спросил ее однажды.

– Писем твоих ждала, даже обиделась, что не пишешь. А потом Вася сообщил, что ты, тяжело раненный, с ним в госпитале лежал. Я, писал, обратно в часть отправился, а он там остался. От тебя все нет и нет вестей, я и поехала к вам. Боялась, конечно, – она замолчала, очевидно, вспоминая то время, когда жила в неуверенности и страхе за свою любовь.

– Чего боялась? – подтолкнул ее Женя к дальнейшему рассказу.

– Чего? Думала: приеду, а ты дома с молодой женой чай пьешь.

– Ты что, Милка, так мне не веришь?

– Как верить, если ты молчишь, а все кругом говорят, что развлекся солдат и забыл?

– Кто же так говорит? – Женя взял ее руку в свои, поднес тыльную сторону маленькой ладошки к губам и поцеловал. В этом тихом поцелуе собралась вся его нежность к девушке, измучившейся сначала сомнениями, а потом ожиданием его возвращения к нормальной жизни. – Не верь, Милочка, никому. Я из-за тебя в жизнь вернулся. Жить мы с тобой будем долго и счастливо!

Постепенно стал он ходить по дому, выполнять мелкую домашнюю работу, все меньше времени проводя в постели. Однажды проснулся и понял: есть у него силы, и вернулось к нему желание, возникшее много месяцев назад, когда гуляли они с Милкой в лесу. Тогда он вдруг понял, что необходимо ему обнять ее крепко и так, чтобы между ними ни сантиметра расстояния не было, чтобы стали они одним целым, чтобы произошло между ними то, что происходит между любящими и желающими друг друга мужчиной и женщиной. Тогда он это страстное желание унял, теперь же не мог и не хотел откладывать на потом. Милая Мила – жизнь его, его спасение, опора и поддержка, нужна была ему вся, до самой маленькой клеточки ее тоненького тела!

Он встал и отправился на разведку: в доме никого не оказалось. Внезапно открылась входная дверь и вошла Мила. Они посмотрели друг на друга, и оба рванулись навстречу. И почувствовал он, что девушка тоже ждала его объятий, нуждалась в его ласках, желала стать с ним единым целым. «Милушка», – выдохнул он. «Милый, родной, любимый», – шептала она.

А дальше скрипела кровать, приспособленная для лежачего больного, и незнакомая со страстными движениями тел. Наверное, она тоже была удивлена буйством двух молодых людей, никогда ранее не выказывавших себя таким образом. Да что кровать? Пело зеркало из шкафа напротив. «Я знало, что этим кончится», – объявляло оно комнатной мебели. Коврик у кровати обнюхивал одежду, брошенную на него, и радовался, будто сам получил возможность интимного единения. Фотографии на столике переживали неудобство от виденного, особенно та, с которой смотрели в мир бабушка и внук; она терпела стыдливо, а потом свалилась на пол. К счастью, не разбилась, попав на тот же коврик с одеждой.

А за окном светило зимнее солнце и голубело небо, когда-то подарившее частичку себя Милкиным глазам. Мир радовался счастью двух молодых людей, прошедших вместе тяжкие испытания и теперь способных преодолеть самые трудные трудности, сложные сложности, потому что они вдвоем и любят друг друга.

Все поняла бабушка, и уже не сопротивлялась, справедливо полагая: без Милки Женя так быстро не возвратился бы к нормальной жизни. Она старалась им не мешать, проводя время в доме сына. Гена и Таня, глядя на них, вспоминали свою молодость. Сбросить бы им годков двадцать! Хотя нет, не откажутся они от пройденного пути, от детей своих, в любви нажитых.

После новогодних праздников Женя и Милочка расписались. Свадьбу праздновали в семейном кругу. Правда, круг этот оказался широким: пришли поздравить молодых отец Жени с Полиной Петровной и Толиком, приехал из Ярославля Алексей с детьми и супругой, а из далекой Чечни прорвался Вася Клюев.

И радостной, и грустной была встреча фронтовых друзей, вспоминали ребят, выживших и погибших в чеченской мясорубке. За два дня до дембеля погиб Петр. Василий вернулся живой, но не может отойти от войны: свист птицы кажется ему свистом пули, скрип снега напоминает крадущегося к блокпосту боевика, плач ребенка вызывает в памяти образы чеченских детей, измученных «играми» взрослых. «Нет, друг, никогда мы не забудем войну эту», – подвел Василий горький итог.

И Евгений знал: не забудет, война осколком засела в его голове, и хотя осколок вынули, остался от него глубокий след на всей его судьбе. Сейчас он старается замести след, женился на девушке, взявшей на себя великий труд совместного проживания с человеком, видевшим смерть. И это стоит отпраздновать самым веселым способом, чтобы задобрить судьбу. Ждали на свадьбу Милкину маму, но та прислала поздравительную телеграмму, пообещав навестить их на рождение первого внука.

Вскоре Милка устроилась санитаркой в больницу: работа через два дня ее вполне устраивала, поскольку, считала она, необходимо больше времени проводить с мужем. Упорной она оказалась, не смотря на беременность, сдала экзамены в медучилище, и зачислили ее на медсестринское отделение.

Евгений возобновил тренировки, поначалу с небольшими нагрузками, восстанавливая силу, резкость и пластику. Затем отправился в спортивный клуб, надеясь встретиться с Романом Сергеевичем и договориться о возможности занятий.

– Разумеется, – сразу согласился тренер. – Героя мы всегда примем. Только осторожней восстанавливай физику. С сентября возьмешь школьников тренировать, подзаработаешь.

Так и договорились, а тут в школе у отца учитель физкультуры понадобился, и он пошел работать в школу, поскольку надо же что-то начинать.

Евгений стремился управлять своей судьбой. Даже когда она подносила ему неприятные сюрпризы, он, затихнув на время, опять ей диктовал: «Дорогая, будем с тобой жить так, как я считаю нужным». Он умел договариваться с судьбой, и она к нему прислушивалась.

Эпилог

Бегут годы жизни, ни на минуту не давая расслабиться. Вот уже шестьдесят шесть лет – огромное расстояние, на котором встречалась Нюра с хорошими людьми, детей растила, дом от бед оберегала. Болят немолодые косточки, предательски слезятся иной раз глаза, седина полностью укрыла ее голову.