Книга Победоносец Сталин. Генералиссимус в Великой Отечественной войне - Дмитрий Язов

В многочисленных дискуссиях Иосиф Виссарионович проявлял такую осведомленность, что его оппонентам, как говорится, нечем было крыть.

Корр.: – Там был один разговор, неудачно закончившийся для Черчилля…

Д.Т. Язов: – На этот раз он озаботился тем, что у немцев якобы не хватает рабочих рук, чтобы добывать необходимое количество угля для отопления. Сталин подсказал: «400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии. Они даже не разоружены, и неизвестно чего они ждут. Вот вам рабочая сила». Черчилль стал оправдываться, дескать, он не знал, что они не разоружены и вообще не знал, каково там положение… «Мы не держим их в резерве, чтобы потом выпустить их из рукава», – продолжал юлить английский премьер. Хотя дело обстояло именно так, и Сталин догадывался об этом. Много лет спустя Черчилль признался, что он лично отдал распоряжение не разоружать части немецких войск, чтобы их можно было использовать в случае столкновения с СССР летом 1945 года.

А тогда, на конференции, Сталин не ограничился тем, что выслушал устные заверения Черчилля. В конце рабочего дня он передал главе английской делегации Меморандум по поводу не разоружённых германских войск в Норвегии. Вот такие были у нас союзники.

И.В. Сталин во время Потсдамской конференции, 1945 г.

Корр.: – Не обошелся без споров, насколько я знаю, и вопрос о репарациях?

Д.Т. Язов: – Да, союзники предпринимали немалые усилия, чтобы ущемить интересы Советского Союза. «Я не привык жаловаться, – говорил своим собеседникам Иосиф Виссарионович, – но должен сказать, что… мы потеряли несколько миллионов убитыми, нам людей не хватает. Если бы я стал жаловаться, боюсь, что вы тут прослезились бы, до того тяжёлое положение в России».

В конце концов, Сталин добился приемлемого решения и по репарациям. На конференции положительно решился вопрос о западной границе Польши. На это у главы нашей делегации ушло также немало усилий.

Корр.: – Только помнит ли это кто-то в Польше? А ведь они тогда изрядно «приросли» чужой территорией.

Д.Т. Язов: – Мы ведь не ставим своей задачей осветить весь ход Потсдамской конференции? Поэтому я ограничусь принятым решением «О Германии».

«Союзники, – говорилось в нём, – в согласии друг с другом, сейчас и в будущем, примут… меры, необходимые для того, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всём мире». Одновременно подчёркивалось, что «союзники не намерены уничтожить или ввергнуть в рабство немецкий народ. Союзники намереваются дать немецкому народу возможность подготовиться к тому, чтобы в дальнейшем осуществить реконструкцию своей жизни на демократической и мирной основе». Добавлю, что в Потсдаме был учреждён Нюрнбергский трибунал для суда над главными немецкими военными преступниками.

Корр.: – Дмитрий Тимофеевич, мы упустили один примечательный эпизод. Это случилось 24 июля, в самый разгар конференции. На очередном заседании Трумэн сообщил Сталину, что у США появилось оружие «небывалой разрушительной силы». Черчилль буквально впился глазами в лицо Сталина, ожидая реакции. Тот оставался по-прежнему невозмутимым. Казалось, на него это не произвело никакого впечатления. Собеседники решили, что Сталин ничего не понял.

Вернувшись к себе, вождь сказал Молотову: «Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым, чтобы они ускорили работу».

Д.Т. Язов: – Работы над атомной бомбой велись и в Советском Союзе. Но американцы нас опережали. Мы свою бомбу испытали только в 1949 году. А пока все козыри были в руках Трумэна. Это подпитывало его несговорчивость по многим вопросам на Потсдамской конференции. Он одно время подумывал даже обойтись без нашей помощи и в войне с Японией, рассчитывал на свои атомные бомбы.

Корр.: – А это было реально – справиться с серьёзным противником без участия Красной Армии?

Д.Т. Язов: – Конечно, нет. Но это Трумэну втолковали собственные военачальники. Как пишут в своей книге «Дипломатические поединки Сталина» Рудольф Баландин и Сергей Миронов, «военные предложили Трумэну ответить на ряд непростых вопросов. Как справиться с тысячами самолётов «камикадзе»-смертников? Как штурмовать японские укрепления в глубине страны без привычной поддержки корабельных орудий больших калибров? Что делать армии вторжения, если японцы отойдут в горы и перейдут к партизанской войне? В таком случае американский командующий на Тихоокеанском театре военных действий генерал Макартур предвидел по крайней мере десятилетнюю войну и отказывался назвать даже приблизительную цифру возможных американских потерь».

Корр.: – Пора подводить итоги. Конференция закончилась.

Д.Т. Язов: – В передовой статье газеты «Правда» от 3 августа сообщалось: «Итоги конференции свидетельствуют о дальнейшем укреплении и развитии сотрудничества между тремя великими державами».

Корр.: – Это дежурные слова. Как сказали бы наши «друзья» либералы, голая советская пропаганда. А если без словесного треска?

Д.Т. Язов: – Сталин при закрытии конференции сказал, что её «можно, пожалуй, назвать удачной». Молотов, подводя итоги конференции, заявил, что она «окончилась весьма удовлетворительными результатами». А вот комментарий югославского посла в Москве: «На конференции можно было видеть, а это видно и по её результатам, что англичанам и американцам стало ясно, что они потеряли Восточную Европу и Балканы».

Корр.: – Чтобы поставить окончательную точку, нам надо переместиться на Дальний Восток, где стоят на изготовке три мощных советских фронта: Забайкальский под командованием маршала Малиновского, 1-й и 2-й Дальневосточные, во главе с маршалом Мерецковым и генералом армии Пуркаевым.

Д.Т. Язов: – К участию в боевых действиях привлекался также Тихоокеанский флот. Главнокомандующим Сталин назначил Маршала Василевского. Наша группировка насчитывала 1,5 миллиона человек, свыше 26 тысяч орудий и миномётов, 5 с половиной тысяч танков и самоходных артиллерийских установок, более 3800 самолётов. Япония имела семимиллионную армию, более 10 тысяч самолётов и около 500 боевых кораблей.

9 августа наши войска перешли в наступление. В этот же день премьер-министр Японии заявил: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным продолжение войны».

Корр.: – Выходит, Красной Армии японцы боялись больше сброшенных накануне американских атомных бомб?

Д.Т. Язов: – В мире поняли: с Красной Армией шутки плохи. Вот один из эпизодов, рассказанных командующим 1-м Дальневосточным фронтом маршалом Мерецковым. Накануне наступления разразился тропический ливень, помешавший ударной группировке фронта провести артподготовку. Ждали до часу ночи. Ливень не прекращался. Решили наступать без артподготовки. «Передовые отряды, – вспоминает Мерецков, – оседлали узлы дорог, ворвались в населенные пункты, навели панику в обороне врага. Внезапность сыграла свою роль. Ливень позволил советским бойцам в кромешной тьме ворваться в укреплённые районы и застать противника врасплох».