Книга Багровый рассвет - Виталий Винтер

– У вас даже старики лямку тянут?

– Мы, что с Донбасса, до смерти военнообязанные. Судьба, видно, такая. – И, сплюнув в покрытый гарью песок под ногами, спросил в свою очередь: – Теперь с нами до Донецка?!

– Да, и чем скорее, тем лучше. – Анатолий в очередной раз посмотрел на давно успокоившееся и безмятежно голубое небо. – Надо скорее к своим, меня, наверняка, уже ждут. Жаль, связи нет.

– Связь – это у нас тут больное место. Одни глушилки вокруг. Уже и не поймёшь, кто кого глушит. А сейчас ещё и сателлиты все отрубились… Так там у вас всё серьёзно? – Он, как и комбат дёрнул небритым подбородком в сторону синих небес.

– Более чем, – лаконично ответил Анатолий и, помолчав, заметил: – А вы тут хорошо организовались. Сколько висели над вами, ни одного крупного прорыва на ваши внутренние территории не заметили, помощь вам не слишком часто приходилось. Я сам, вообще-то, с сибирских территорий, которые ханьцы оккупировали. Не слишком много о вашем конфликте знаю – только в общих чертах, там своих проблем хватало. Да и длится всё уже столько времени… Как так, что вы с ними такие разные? Вроде ж один народ раньше был…

– Один, да другой. Разные мы с ними. У нас свобода и равенство, видимо, в крови, а им всё подачки да перекладывание вины на других подавай. Давний у нас конфликт. Столько крови пролито за последнее время, что век нам больше братьями с ними не быть. Эти-то, говоришь, братья наши? – Он ткнул сапогом лежащий возле стены труп, весь залитый кровью. На рукаве был заметен пришитый шеврон с эсэсовскими рунами. – Братья, которые уже сколько лет бомбят наши города, расстреливают мирное население. Нет уж, не нужны нам такие родичи.

Капитан печально кивнул в ответ:

– Знакомое дело. Заморочили им голову пропагандой, настроили против нас. Кровь пролилась, а теперь уж и все границы перейдены. Гражданская война, одним словом, – без конца, а начало мы уже и сами не помним. Сошедший с ума мир…

– Глупые они. Сами думать не умеют. Всё хотели чего-то сразу, и много, и чтоб другим соседям всем хуже жить было. Нет в них стержня, только податливость, как в глине мокрой, из которой всё что захочешь лепить можно.

– Кто знает, куда нас наш общий стержень приведёт… – задумчиво сказал Анатолий.

– Куда-нибудь, да и приведёт! Главное, что мы хоть пытаемся учиться на своих ошибках и стараемся жить, как мы хотим, и не навязывая нашу точку зрения другим. Знаешь, как мне сказал один мой знакомый, земля ему пухом, в чём разница между нами и ними?! Мы смогли восстать против подонков, кто рассчитывал обращаться с нами, как с быдлом, а они продолжали пресмыкаться. Вот и вся разница!..

Его прервала команда на погрузку, и они направились к головному БТР уже сформировавшейся на окраине небольшой колонны. Вся техника у союзников, в основном, была своя: да, в основном по имперским чертежам сделанная, но на своих заводах, как и вооружение. У Новороссийской Федерации не было другого выхода после начавшейся уже более чем шестьдесят лет назад гражданской войны, кроме как внедрять самые передовые и новаторские технологии в строительстве, инфраструктуре, энергетике и транспорте. Трудные времена требовали рискованных решений для выживания, и они были приняты. Существует такое понятие, как закрывающая технология. Это инновационная категория, которая в результате своего внедрения сокращает потребность в ресурсах. Именно эти нововведения и помогли союзникам лучше других перенести Потоп и всемирную резню за оставшиеся ресурсы. Обычно внедрение таких технологий затруднено инерцией существующего технологического и сырьевого укладов. А также интересами элит, чьё могущество основывается на использовании конкретных технологий, которыми они владеют, поэтому сохранение действующего статуса-кво и является одним из главных тормозящих подобный процесс условий. Оно было изменено на территории Федерации задолго до того, как исчезло в остальном мире, и это обеспечило определённые преимущества. В Новороссийской Федерации сложилась уникальная во всех смыслах ситуация: появились лидеры, которые осознали ответственность перед соотечественниками и хотели как можно скорее и эффективнее наладить жизнь в молодых государственных образованиях. Экономическое пространство стало безолигархическим, а значит, максимально свободным в своём экономическом и технологическом выражении от факторов монополизма и корпоративной солидарности, выражающейся в сознательной обструкции угрожающих олигархам прорывных разработок и идей. Родившаяся менее века назад Федерация уже давно стала идеологическим и мировоззренческим явлением, как место, где заново сформировалась новая идентичность и ментальность. Всё это стало фактически отправной точкой, давшей толчок развития или, по крайней мере, помогшей выжить и не потерять всё.

Капитан, как и остальные, забрался на броню покатой, словно черепаха, покрашенной светло-зелёной и серо-жёлтой краской имперской БМП старого образца. Кубики активной брони делали её неким подобием странного зверя с пупырчатой железной кожей и ощетинившегося на башне, помимо автоматической пушки ещё и противотанковым ракетным комплексом. Короткая колонна, не мешкая более и оставив за собой пепелище, двинулась в путь на юго-восток. Их БМП шла впереди, таща за собой пышный шлейф рыжей пыли, укутавшей следовавшие сзади пару танков и пять таких бронемашин сопровождения, а также тащившиеся в середине колонны три грузовика снабжения, принявших спасённых поселенцев. Ещё один танк и БТР в середине колонны тащили на жёстких сцепках два колёсных броневика разгромленных карателей. Трофеи святое дело – с ними адовцы долгое время выживали и не брезговать ничем привыкли с тех пор. Со всех трупов карателей на месте боя тоже сняли всё, что было возможно. Имперцы помогали своему союзническому буферу, но только в той мере, чтоб он не загнулся раньше времени. Поэтому такие контррейды часто приносили больше толку, чем помощь союзников с востока.

Сидящие на броне бойцы дружно затянули песню, явно радуясь, что они, наконец-то, возвращаются в пункт постоянной дислокации. Вот только песня была не весёлой, как и вся жизнь вокруг:

Донбасс, Донбасс, страна моя,Горишь ты вся в огне!Под деревом развесистымЗадумчиво шахтёр сидел.

О чём толкуешь, старина,Чего задумчив ты?Тоскую я по родине,И жаль родной земли.

Сынов всех девять у меня,Троих уж нет в живых,И за свободу борютсяШесть юных остальных.

А старший сын – старик седойУбит был на войне:Он без молитвы, без крестаЗарыт в чужой земле.

А младший сын, тринадцать лет,Просился на войну.Решил я твёрдо: нет и нет –Малютку не возьму.

Но он, нахмурясь, отвечал:«Отец, пойду и я!Пускай я слаб, пускай я мал,Верна рука моя!»

Я выслушал его слова,Обнял, поцеловал,И в тот же день, и в тот же час,На поле брани взял.

Настал, настал тяжёлый часДля родины моей.Молитесь, женщины,За ваших сыновей.

Донбасс, Донбасс, страна моя,Шахтёр седой сказал:За кривду бог накажет нас,За правду наградит…

Глава 11

Через несколько часов Сашка и остальные спасённые прибыли на базу, хотя это место скорее больше походило на временный лагерь, устроенный на берегу широченного в этом месте Ростовского залива и раскинувшийся трепещущимися на постоянном ветру, поставленными в ряд палатками. У другого берега залива, правда, уже плохо видимого отсюда, должны были располагаться южные острова с базами имперского флота. В лагере находились и другие отбитые пленники, и в немалом количестве. И все с Острова, что больше любых разведданных говорило о масштабе катастрофы, накрывшей островников, катастрофы, давно маячившей на горизонте, но ставшей не менее неожиданной для многих.