Книга Железные Волки. Время секир - Александр Кудрявцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Странное существо что-то делало с его руками, ногами и головой. Ратмир снова закрывал глаза, стараясь не вспоминать рассказы Велеславы.
Ратмир не ощущал касаний зеленоватых трехпалых рук с серебряными когтями. Лишь слышал, как отвратительно хрустели шейные позвонки, когда существо отрезало ему голову широким ножом из полупрозрачного камня.
Будто сквозь пелену он видел разноцветные вспышки, мелькание искаженных в вечном крике лиц гнилых мертвецов, блеск чешуи змееподобных дев с покрытыми слизью черными грудями. Слышал визг, шипение и вой других омерзительных скользких тварей, что сливались с гулом и грохотом, доносившимися из недр земли.
Когда успокоился подземный шторм и убрались восвояси потревоженные чудовища, он не помнил. Словно проснувшись от внезапно наступившей тишины, он открыл глаза, слушая мерный стук точившей камень капли.
«Вставай, человек, – гулко пророкотало в голове. Так могли бы говорить камни, если бы обрели голос. – Лабиринт открыт. Страж ждет. Время испытаний. Страж сыграет с человеком в игру. Жизнь или смерть. Человек должен выиграть».
Ратмир медленно поднялся, разминая порядком затекшие ноги, и огляделся.
Сначала он не совсем понял, что произошло с темнотой. Она исчезла. Теперь Ратмир видел в подземном мраке, словно днем. Правда, отличие все же было. Новое видение не различало цветов, окрашивая окружающий мир во все оттенки серого.
Остановившись у входа в Лабиринт, Идущий взглянул в зияющий проем. Оттуда сквозило холодом и страхом. И еще насмешливым ожиданием. Кто-то невидимый и могучий поджидал его, чтобы проверить на прочность, попробовать на зуб и растереть в пыль одним прикосновением. Ратмир чувствовал, как из темноты на него смотрит Страж.
– Еще посмотрим, кто кого, – сказал Идущий.
Он глубоко вздохнул и переступил порог в неизвестность. Тело мгновенно стало невесомым, желудок подкатил к горлу – он будто летел в темную пропасть с огромной высоты. Падение было похоже на бесконечный полет, Ратмир закрыл глаза и сжал зубы, стараясь не поддаваться панике.
А потом с размаху, со всей силы возник в другом пространстве и времени.
Он стоял посреди светящегося голубого поля. Мохнатые колосья цвета летнего неба щекотали голую кожу тысячами волосков. Бирюзовый ковер простирался до самого горизонта, над которыми просело от собственной тяжести багровое небо.
Красное пространство над головой медленно закручивалось в исполинскую воронку, центр которой зиял черным шаром из темноты. То там, то здесь багровая пелена озарялась тусклыми вспышками – где-то в глубине этого странного неба бушевали чудовищные грозы.
Дрожащими руками Идущий вытер выступившую на лбу липкую испарину.
В красном небе плыли черные облака. Прямо над головой Идущего медленно скручивал гигантские кольца змей, неподалеку плыл огромный волк. Чуть вдали расправлял исполинские крылья дракон, плавно тянувший длинную шею с оскаленной пастью.
Ощутив затылком щекотку от чужого взгляда, он резко обернулся.
Поле тяжело заволновалось, будто от ветра, но он не ощущал ни малейшего дуновения. Нечто невидимое с шумом гнуло колосья, описывая вокруг одиноко стоящего человека сжимавшиеся круги.
Невидимый приближался. Идущий сжал кулаки и крикнул:
– Кто ты? Назовись!
Шум стеблей прекратился, и раздалось недовольное ворчание.
– Назовись! – крикнул громче Идущий.
Ворчание усилилось, превратившись в недовольный рык.
– Кто ты? – Голос Идущего сорвался, а рык невидимого существа рядом превратился в громоподобный рев, который вдруг оборвался.
Человек схватился за голову – череп чуть не взорвался от неожиданной тишины, зазвеневшей вокруг.
– Незваный гость! – вдруг прогнусавил тонкий голосок.
Человек вздрогнул, увидев выскочившую из стеблей уродливую куклу на шесте. Ее голова была сделана из мешковины, с грубо нарисованного углем лица смотрел единственный глаз, сделанный из заплатки голубой ткани, на месте второго зияла черная дыра. Соломенное туловище Пугала было одето в полинявшую от солнца детскую одежду, штаны и дырявую рубаху до колен, подпоясанную простой веревкой.
– Незваный гость! – прогнусавило Пугало. – Уходи!
Его тело было прибито к дереву длинным гвоздем.
Идущий покачал головой.
– Кто ты?
Одноглазое лицо из серой мешковины оказалось совсем рядом. Голубая заплатка и черная дыра заглянули прямо в душу.
– Ты человек. Слишком человек, – сверлил мозг ужасный голосок, – ты годен лишь на то, чтобы удобрить мое поле.
Идущий опустил взгляд и почувствовал, как от увиденного стынет спина и шевелятся волосы. Вместо колосьев, щекотавших кожу, из земли тянулись тысячи маленьких полупрозрачных рук, липкие тонкие пальцы трогали его тело, а потом намертво вцеплялись, таща к себе, в свое царство. Не в силах больше сопротивляться, он упал на колени и, не выдержав, закричал от страха, ощущая, как неумолимы щупальца иного мира.
– Слишком человек, слишком человек, слишком человек…
Идущий рухнул на спину, голубые руки-корни оплетали его полупрозрачной паутиной, вжимая в мягкую землю.
– Слишкомчеловек, слишкомчеловек!!!
– Дай мне пройти, – прошептал он, из последних сил напрягая мышцы.
– Слишкомчеловек, слишкомчеловек! Мешок костей, прибитый к палке слепоты!
Пугало с хихиканьем склонилось над Идущим. В черном мраке глазницы Стража он увидел себя – беспомощно распластанную куклу с нарисованным лицом. Он вяло шевелил тряпичными руками и пытался повернуть набитую соломой голову.
– Вот и все, человек-человек-человечишка! – верещало Пугало.
– Дай! Мне! Пройти! – сквозь брызнувшие из нарисованных углем глаз слезы прокричал он.
Идущий с отчаянием чувствовал, как собственное соломенное тело уходит в мягкую землю, и, не в силах пошевелиться, вцепился взглядом в красное небо.
Застывшее прямо над ним черное облако походило на бегущего волка, охотившегося на повисшую над горизонтом мертвую луну.
Словно кто-то извне нарисовал ему послание, знак, подсказку, что делать дальше.
Здесь, под чужим небом, на смертельно опасной земле, он наконец нашел себя – настоящего.
«Человек – это не предел».
Хохочущее Пугало умолкло, но щупальца, вцепившиеся в тело, принялись тянуть с удвоенной силой. Идущий опрокинул голову и провыл приветственную песню черному волку с красного неба.
И рванулся вперед, с радостью слыша треск рвущейся ткани, ощущая прилив сил, чувствуя, как в мертвой хватке светящихся рук остается старое набитое соломой и тряпками тело. Еще рывок – и он сбрасывает с себя ветхие остатки прежнего существования, будто змея, избавляющаяся от старой кожи.
