Книга Город Лестниц - Роберт Джексон Беннетт

В отличие от Сайпура, Континент – обуреваемый чумой, страдающий от голода – становился все более беспомощным. В отсутствие единой власти полисы погрязли во внутренних конфликтах. Короли-бандиты появлялись как грибы после дождя. Сайпурские солдаты, отправляясь домой, приносили с собой вести о случаях каннибализма, пытках, рабстве, групповых изнасилованиях. Люди, которые раньше были светилами для всего мира, чуть ли не в мгновение ока принялись совершать чудовищные, варварские дикости.

Только что сформированному сайпурскому парламенту показалось совершенно логичным – хоть и крайне неприятным – решение: Сайпур, столь долго пребывавший в статусе подчиненного государства, должен вмешаться во внутренние дела Континента и навести там порядок. Необходима новая интервенция – на этот раз не военная, а мирная. Континент нуждается в восстановлении.

Но я не уверен, что они поняли, с чем имеют дело. Ибо у Континента – несмотря на Миг, Чумные года и долгие годы раздробленности и бандитизма – долгая память. Долгая и горькая.

Они помнят, чем они были раньше, и сознают, сколь многое утратили.

Д. Ефрем Панъюй. Нежданная гегемония

Опасная честность

По крышам стекает тусклый утренний свет. Шара щурится на небо, точнее, на закрывающие его стены Мирграда – интересно, где они начинаются и где кончаются? Потому что видит она только рассветное небо… А может, бриллиантовая россыпь звезд над розовеющим утренним солнцем – лишь игра воображения? Это же не солнце, напоминает она себе. И неба на самом деле не видно. Это мираж, созданный стенами. Ну или… впрочем, точно никто не знает, что это. А мирградским голубям не до таких сложностей: они просыпаются в гнездах, ерошат перья и, закладывая широкие виражи, спускаются на городские улицы.

Шара не боится. Она раз за разом повторяет это себе спокойным, уверенным голосом доктора.

Она никогда не думала о знании как о бремени. Но как же тяжело его носить в себе…

А тихий мягкий голосок в голове замечает: а чего ты хотела? Шара слишком долго провела в закрытом отделе министерской библиотеки и прекрасно знает, что в сайпурских школах преподают детям только одну версию истории – крайне неполную. Где пробел на пробеле. И все равно. Кошмар, который тебя преследовал всю жизнь, рвется в явь. Ты была права, да, к этому следовало подготовиться. Но что теперь делать-то?!

А еще ее изводит мысль о Складе. А там-то что ее ждет?! А еще больше ее изводит подозрение, что в Склад мог пробраться кто-то еще. Да, это технически невозможно. Но с ней только что разговаривало технически мертвое Божество, и ее личная концепция невозможного резко поменялась.

Шара берет со стола утреннюю газету и в сотый раз перечитывает репортаж об ужасных смертях прошлого вечера. Вот это два особо интересных абзаца:

«Воханнес Вотров выразил соболезнования родственникам слуг, погибших во время нападения на усадьбу. Тем не менее Вотров заявил, что не удивлен случившимся: „Вы только посмотрите, какая ныне принята риторика, – неудивительно, что некоторые граждане сочли, что насилие – единственный метод решения проблем. Им изо дня в день твердят, что предлагаемое движением „За Новый Мирград“ видение будущего города несет лишь разрушение и смерть, что мы – сборище лжецов и обманщиков. Не сомневаюсь, что эти люди полагали, что выступают защитниками общественной морали – и именно об этом я сожалею более всего“.

Отец Города Эрнст Уиклов, постоянный оппонент Вотрова и движения „За Новый Мирград“, решительно опроверг подобные заявления: „Попытки заработать политические дивиденды на страшной трагедии выглядят более чем отвратительно, – заявил он в интервью, данном спустя всего несколько часов после нападения. – Сейчас время траура и размышлений, кое-кому не стоит пытаться встать в позу обиженной добродетели“. Господин Воханнес был недоступен для комментариев».

В дверь стучат, Мулагеш просовывает в комнату голову:

– Я не хотела никого пускать, но одно исключение все же решила сделать – тут ваш мальчик.

– Мой кто?

Мулагеш открывает дверь во всю ширину, и в коридоре обнаруживается Воханнес – крайне понурый и несчастный, несмотря на элегантный серый костюм и роскошную шубу белого меха.

– Ах, вот кто, – кивает Шара. – Проходи.

Воханнес, прихрамывая, заходит в комнату.

– Должен сказать, очень рад видеть тебя целой и невредимой. Подумать – два покушения в один день! Я, конечно, знал, что ты важная персона, но… – тут он потирает бедро, – не знал, что настолько важная.

Шара закатывает глаза:

– Как я погляжу, ты все такой же милый и обаятельный, Во. Пожалуйста, присаживайся. У меня плохие новости, к сожалению.

Он садится, и Шара понимает, что нынешнее стечение обстоятельств она находит скорее удачным – отвратительно, конечно, с ее стороны, но что поделаешь… Чтобы заставить Воханнеса сделать то, что она хочет, он должен быть испуган, и не на шутку.

– Плохие новости? – удивляется Во. – Что может быть хуже разрушений и… пятен, ужасных пятен по всему моему дому?

– Безусловно, мы все компенсируем, – говорит Шара. – В конце концов, твой дом разгромил сотрудник Министерства.

– Этот человек работает на Министерство?! Серьезно? На тебя? Но он же… дрейлинг, разве нет? Они же все заделались пиратами, после того как их игрушечное королевство прекратило существование…

– Может, и так, – пожимает плечами Шара. – Но он спас тебе жизнь.

Воханнес некоторое время молчит, стряхивая с сигареты пепел.

– Ну… Я не думаю, что… Так, постой. Что значит – мою жизнь?

– То и значит, – отвечает Шара. – Эти люди пришли не по мою душу. А по твою, Во.

Он в ужасе таращится на нее, так и не донеся сигарету до открытого рта.

– Это и есть плохие новости, о которых я хотела рассказать, – мягко заканчивает она.

– Выходит, он… он…

Шара пересказывает все, что ей удалось выяснить в ходе допроса арестованного налетчика:

– Впрочем, тебе несказанно повезло, что ты сидишь передо мной, – успокаивающе говорит она. – Возможно, я – единственный человек на Континенте, способный помочь тебе.

– Помочь мне в чем?

– Помочь остаться в живых. Ты видел, как были одеты нападавшие?

Лицо его ожесточается:

– Колкастани…

– Да. Их уже много десятков лет на Континенте не видели. Да, это колкастани. Это не вопрос политики, Во. Я думаю, это – вопрос веры. Эти люди готовы умереть ради своей веры. И им что-то от тебя нужно. А если они готовы умереть за веру, они снова попытаются получить это.

– Получить… что?

– Налетчик, которого я допрашивала, пребывал в состоянии… мгм… которое не позволило детально расспросить его. Но он совершенно четко сказал вот что: им нужен твой металл. Ты понимаешь, о чем речь?