Книга Поцелуй сильного мужчины - Татьяна Герцик

Пожалел, что выходной. Будний день пережить гораздо легче, чем воскресный. Пошатался по дому, пугая прислугу, которая надеялась передохнуть, пока хозяева развлекаются за границей. Решив не путать их планы, распрощался и уехал. Перекусил в каком-то попутном ресторанчике, даже на название не взглянул. Какая разница? Лишь бы не отравили.

Дома включил комп, посмотрел почту. Несколько сообщений было от Юстаса. Тот спрашивал, куда он запропал, и не хочет ли встретиться. Впервые в жизни Родион не хотел встречаться с другом. Как ему вообще в глаза-то смотреть? Хотя Юстас после женитьбы вполне мог послать к чертям собачьим и его, и всех друзей скопом, и спокойно жить с женой и ребенком. Ведь сделал же так Мишка? Отошел от их холостяцкой компании, и все. А Юстас хотел угодить и нашим и вашим, результат оказался плачевным. Но, похоже, он тоже что-то понял.

Делать было нечего, все равно встретиться рано или поздно придется. Написал, что недавно вернулся, позвал к себе. Приглашать друга в рестораны он больше не будет. Самое большее – в парк, посидеть на скамеечке. Сбегал в соседний магазин, купил всякой мелочи к чаю. Спиртного он ему наливать тоже не будет. Если только в кофе.

Юстас заявился через пару часов. Дерганый и беспокойный. Сделав вид, что не в курсе его семейных проблем, Родион усадил друга за стол в гостиной и налил чаю. Тот удивился столь кардинальным переменам, но чай стал пить с удовольствием. Дождавшись, когда тот доест свое любимое пирожное «картошка», Родион сказал:

– Прости меня, я круглый дурак.

– С чего ты это взял? – Юстас подозрительно приподнял бровь. – Что это еще за самоуничижение?

– Суровая реальность, и ничего более того. Как мне сказала одна решительная особа, я ничего не вижу дальше своего носа. И вообще я человек недалекий и тщеславный. Нувориш, одним словом.

Юстас прищурил один глаз, посмотрев им на кающегося друга.

– Ты случайно «Гордость и предубеждение» не смотрел?

– Это что еще за мура? – Родион не понял скачка мысли Юстаса. – Почему я это должен смотреть?

– Это сериал по книге английской писательницы. Какой, не помню. Я его с Вероникой смотрел. – При имени жены у него болезненно дернулся мускул на щеке. – Ты мне его сюжет пересказываешь один в один. Там один богатый денди сделал предложение бедной девице, а она его отшила. Сказала, что он не обращает внимания на чувства других людей. Прямо как ты.

– А чем все закончилось? – неожиданно заинтересовался Родион. – Надеюсь, хэппи-эндом?

– Конечно, как в кино.

– Это утешает. Но я к тому, что не понимал, что творю.

– А что ты творил? – Юстас думал о чем-то своем и в слова друга не вникал.

– Мне нужно было понять, что ты изменился, и не тащить тебя за собой.

– Ты меня и не тащил.

– Ну, не силой, конечно. Просто играя на твоем чувстве товарищества. Я не понимал, что у тебя другая жизнь. И что я тебе ее ломаю.

Юстас впервые внимательно посмотрел Родиону в лицо.

– И когда ты это понял?

– Не так давно. Когда влюбился сам. – Это признание далось ему нелегко.

– Вот как, поздравляю. И когда свадьба?

– Насчет свадьбы облом. Мне выдали гарбуза.

– Ты что, на хохлушке хотел жениться?

– Нет. На казачке.

Юстас присвистнул.

– Никогда бы не подумал, что тебе могут дать от ворот поворот. А что за девица такая?

В ответ Родион вынул телефон и открыл сделанные втихомолку фотографии Даны.

– Хороша! – спокойно констатировал Юстас. – Но тебя другая бы и не зацепила. Ты переборчив, как девица.

– Вот-вот, это мне и было популярно объяснено. Ну, да все в прошлом. Давай лучше подумаем, как помочь тебе.

– А как мне помочь? – безнадежно проговорил Юстас. – Я уже несколько раз объяснялся с Вероникой. Она мне сказала, что я обманул все ее надежды, и больше она меня знать не хочет.

– Мне она тоже сказала что-то в этом роде.

– Ты что, с ней говорил?

– Говорил. Мне показалось, что она очень переживает. Как и ты.

– Да. Переживает. Когда я позавчера с ней говорил, у нее глаза были такие… трагичные. Вся проблема в том, что она романтичная слишком. И живет по принципу – или все, или ничего.

Родион сразу припомнил сестренку, которая жила по противоположному принципу – око за око, зуб за зуб. Просто и понятно.

– Не знаешь, что и лучше. Излишний практицизм тоже не слишком хорошая штука. Но, может быть, тебе ее в Париж свозить? Вот уж где романтики немеряно.

– Я ей это предлагал. Не хочет.

– Может, она из тех дамочек, что обожают страдать?

– Не думаю. Она всегда веселая была. Озорная и смешливая. Это она со мной такой стала.

– Она из-за меня такой стала.

– Ну, ты ведь тут с боку припеку. Вина-то на мне. Почему-то я думал, что друзья важнее. Оказалось наоборот.

– Это верно. Но об этом ты ей говорил? Хотя о чем это я? Конечно, говорил! Твои родители-то что об этом думают?

– Что они могут думать? Они ничего не поймут. Вероника им ни о чем не говорила, ни на что не жаловалась. Для них наш развод – как гром среди ясного неба. Она им всегда нравилась. Мама думает, что она нашла себе кого получше. Одно время она даже на тебя грешила.

– Да ты что? – такого Родион не ожидал. – Это она зря. Но ты им все же правду-то расскажи. И подумай, как можно помириться. И мне скажи. Чем смогу, помогу.

Потом они еще немного поболтали о друзьях, кто чем занимается, и расстались. Родион почти до утра прикидывал, как же помочь другу, но так ничего и не придумал. Как, оказывается, просто разрушить, и как трудно восстановить!

Глава десятая

В воскресенье ближе к вечеру позвонила сестра:

– Привет, братишка! Приезжай к семи часам к родителям. Мы решили всей семьей поесть чудной рыбки, которую мы с Лешкой наловили в Норвегии. Сашки, жаль не будет. Он с семьей отдыхает на Багамах. Хотя чего там делать в такую жару, не понимаю. В Москве погода не хуже.

– Родители в Париже, ты разве не в курсе?

– Они, так же как и мы, на подлете. Так что приезжай! Ой! Велели отключить телефоны. Пока!

Родион пожал плечами. Забавно. Какую жару имела в виду сестра, говоря, что на Багамах в такую жару делать нечего? Багамскую или московскую? Но хорошо уже то, что ему не придется коротать вечер в одиночестве.

К семи отправился в родительский дом. Все уже были в сборе. Племянник галопом скакал по всем этажам, уверенный, что его дикие вопли чудненько оживят этот паноптикум. Сестра к его ору относилась совершенно спокойно, но несколько смущенный Алексей периодически пытался призвать возлюбленное чадо к порядку, но безуспешно, чадо явно не считало его авторитетом в деле своего воспитания.