Книга Рейтинг лучших любовников - Светлана Лубенец

Вера представляла себе, как они будут встречаться со Зданевичем в какой-нибудь гостинице, в приличной, конечно, а не в пошлом лав-отеле. Она уже присматривала в магазинах сексуальное полупрозрачное белье и пеньюар с кружевами по вороту и рукавам. Она была уверена, что ее муж, Слава, тюфяк-тюфяком, никогда в жизни не догадается, что у нее есть другой мужчина.

Вера даже не могла предположить, что «тюфяк» Славка сам окажется мужиком не промах. Она была уверена, что держит его в кулаке с тех самых пор, когда он чуть не переехал ее своей старой «Волгой». Может быть, она перегибала палку? Вера действительно строго дозировала ему свои ласки и поцелуи. Поскольку не была в него страстно влюблена, то допускала к себе только тогда, когда тело требовало «немедленного мужского вмешательства». Исходя из этого, она, пожалуй, нашла бы в себе силы простить мужу другую женщину… только не Катерину! Такой пакости она от Славки никак не ожидала. А Катька-то, Катька какова! Мало ей Антона. Она и мужа у нее отняла. Нет! Эта анаконда еще свое получит! Во всяком случае, в подругах она у нее числиться больше не будет. Война – так уж по всем правилам! И змееныш ее, Андрюшенька, Машку не получит! Уж она придумает что-нибудь! Они еще пожалеют, что так посмеялись над ней, так унизили!

* * *

Маша с Андреем тихо расписались в районном загсе, и Вячеслав Кудрявцев, как и обещал, снял им небольшую квартирку в старом питерском доме в Гончарном переулке. Разумеется, кольца, которые им тоже купил Слава, они в школу не носили, да, собственно, занятия уже почти закончились. Остались консультации, экзамены и выпускной, до которого им не было никакого дела. Маша не интересовалась ни платьем, ни другими обновами, которые все спешили приобрести к знаменательной дате окончания средней школы. Она потихоньку покупала младенческое приданое и жила только ожиданием ребенка.

А в Катином доме поселилась тоска.

Пока Катя помогала молодым устраиваться, она была как-то занята и временно забывала про свои неприятности. Она всегда любила Машу и хотела видеть ее женой сына, поэтому известие о том, что она приходится единокровной сестрой Андрею, почему-то не слишком огорчило ее. Она, так же, как и Слава, и сами молодые, надеялась, что малыш родится здоровым, а все остальное, с ее точки зрения, вообще не имело никакого значения, если люди любят друг друга.

Катя радовалась тому, что Андрей вроде бы простил и ее, и Славу. Во всяком случае, он никогда больше ни словом, ни намеком не помянул связь между ней и Кудрявцевым. Возможно, этому способствовало то, что с Валентина тоже спал ореол непогрешимости. Андрею было больно, что отец фактически бросил его и Машу, свою дочь, и не кажет глаз к ним в Гончарный. Тот самый преступник, в которого Андрей стрелял, устроил им вполне сносную жизнь; не менее преступная мать помогает, чем может, а родной отец и не вспоминает о существовании собственных детей.

Вера, как и Валентин, в квартире в Гончарном переулке ни разу не появилась. Катя боялась спрашивать у Славы, как у него дела с Верой. У нее самой с мужем нарушились всякие взаимоотношения. Хотя в тот незабвенный день рождения Кудрявцева Валентин и сказал Зданевичу, что по-прежнему любит жену и хочет, чтобы все вернулось на круги своя, Катю он больше не замечал. Спал Валентин в своем кабинете, уходил на службу рано, а возвращался чуть ли не за полночь. Супруги почти не виделись. Валентин оставлял жене деньги на кухонном столе. Катя ходила по магазинам, готовила ему еду, но каждым новым утром убеждалась, что он почти ничего не ел дома.

Со Зданевичем она тоже больше не виделась. Сам он не звонил ей и не искал встреч. Собственно, он и раньше не звонил. Расставаясь у метро, они обычно договаривались о следующем свидании. Теперь Катя ни за что не посмела бы позвонить ему в фирму, да она и не хотела новых встреч с Антоном. Она вообще не хотела встреч ни с кем, и даже рада была, что почти не приходится разговаривать с мужем. В ней что-то надломилось и разладилось. Еще несколько дней назад она вся горела от любви и страсти, которую, казалось, можно утолить лишь в последующие восемнадцать лет. Ей думалось, что они с Антоном должны вычерпать из новых десятилетий все, что недодала им жизнь в прошлых. Катя собиралась подсчитывать поцелуи, объятия, моменты сладкой истомы, чтобы не пропустить ни одного. Она готова была бросить семью, отказаться от собственного «я», чтобы только быть рядом со Зданевичем. И вдруг на кудрявцевском дне рождения все закончилось, будто в Катином организме вышел из строя какой-то узел. В ней «не было старта», как в Верином компьютере, который всем им на горе так не вовремя явился ремонтировать Антон.

Катя ощущала себя на финишной прямой. В ее жизни больше не будет ничего ТАКОГО! НИКОГДА! Между счастьем, спрессованным в неделю сумасшедшей любви, и безрадостным настоящим выросла бетонная стена с колючей проволокой наверху. И самое страшное состояло в том, что Кате совсем не хотелось назад, обратно за эту стену, к Антону. Она не могла понять, в чем дело. Неужели все прошло? Неужели и надо-то было всего лишь несколько раз переспать с предметом своей мечты? Как это говорят… Бойтесь своих мечтаний, потому что ваши мечты могут исполниться! Катина мечта исполнилась, и что? Состояние эйфории от неистово-прекрасной феерической страсти сменилось стойким отвращением к себе, к своему телу, которое распластывалось то на кислых простынях дачного дома Зданевичей, то корячилось в непристойных позах в душной машине компьютерной фирмы «Драйвер». Реальное воплощение мечты оказалось ничуть не лучше суррогата, который предоставлял Кате в лав-отелях Славка Кудрявцев. Сплошной самообман, сплошная пустота и тягучая тоска.

Иногда Катя подумывала о том, не устроиться ли ей на какую-нибудь работу, но всегда с неприязнью отгоняла от себя эти мысли. Она разучилась вставать по часам и строго следовать служебному распорядку. Она так долго подчинялась только себе и нуждам своей семьи, что не могла уже представить себе, как может женщина заниматься каким-то посторонним делом, не касающимся ее мужа или ребенка.

О Вере она старалась не думать, потому что уже надумалась до головной боли в ту ночь, когда они с Андреем возвратились со дня рождения Кудрявцева и когда впервые за все годы их супружества Валентин ушел от нее спать в свой рабочий кабинет. Тогда она сказала себе, что всегда знала, что Вера ее ненавидит, но мирилась с этим по лености характера и находила в их «дружбе» какие-то для себя выгоды, за что теперь и наказана. Вера ей больше не нужна, как не нужен Антон Зданевич и вообще никто, кроме Андрюшки и Маши.

* * *

У Антона Зданевича, наоборот, в доме все было, как обычно. Ольга вела себя так, будто никто из них не был ни на каком дне рождения и никогда не слышал никаких разоблачений.

Антон, конечно, не знал, но Ольга и сыну запретила любым образом напоминать отцу о случившемся. Генка тогда покрутил пальцем у виска с явным намеком на то, что у мамочки не все в порядке с головой. Ольга при этом с такой нехарактерной для нее силой в голосе и во взгляде еще раз велела ему забыть обо всем увиденном и услышанном, что Генка тут же согласился забыть. Какое ему дело до родительских разборок! Как хотят, так пусть и живут. Вот только Машу забыть никак не удавалось. Ее черные очи и нежный голос не шли у него из головы.