Книга Теневые игры - Ксения Чайкова

Ничего особо скандального или необычного в этом номере "Вечерней Каленары" не было. Его содержание состояло из пары капающих ядовитыми насмешками статеек, посвященных недавней свадьбе одного из советников короля, двух некрологов именитым горожанам, ничего не значащих сплетен и слухов, обширного опуса, пространно восхваляющего мудрость и дальновидность нашего монарха и его прекрасной супруги, нескольких частных объявлений, нарисованного в трех ракурсах корсета под скромной надписью "На правах рекламы" и небольшого очерка, посвященного предстоящему турниру.

Вот он-то меня и заинтересовал. Бегло просмотрев неумеренные восторги корреспондента, вызванные размахом предстоящего празднества, я надолго задержала взгляд на заключенном в прихотливую рамку списке участников. Большинство имен мне были неизвестны, некоторые находили слабый отклик в памяти, но не вызывали практически никаких эмоций, а вот до боли знакомая фамилия и все титулы Торина, занявшие пять строчек во всю ширину колонки, заставили страдальчески поморщиться и начать водить пальцем по бумаге в безуспешных попытках понять, кого выставят в противники моему графеночку. По всему выходило, что в пару с фаворитами ему не попасть. Это не могло не радовать. Но кроме прошлогоднего чемпиона и его основного противника заявки на участие подали еще девятнадцать человек. И с кем-то из них Торину хочешь не хочешь, а встретиться придется.

И что мне делать? Хоть в мужчину рядись и оруженосцем следом за моим клиентом на ристалище выходи, честное слово!

Традиции рыцарства в каждой стране свои. Я даже удивлялась порой, как люди ухитряются вкладывать столько несхожих смыслов в одно-единственное слово. В Йанаре, к примеру, и вовсе не существовало такого понятия, а элитные бойцы назывались не иначе, как Отряд Вихрей. В Вейнанне рыцарем мог стать только аристократ или благороднорожденный. А в Райдассе носить доспехи и размахивать мечами знать почему-то считала зазорным и недопустимым для истинного придворного. Поэтому повеление сражаться на турнире и было наказанием для бедного бестолкового Торина, которому так не вовремя вздумалось отстаивать мою честь на дуэли - большинство аристократов скорее съели бы свои регалии, чем приняли участие в бое на потеху толпе черни. Милорд Иррион, насколько мне известно, в войну Ветров командовал каким-то дивизионом, но на турнирах никогда не бился и рыцарского звания не имел. Его получали лишь особы незнатного происхождения, преуспевшие в боевых искусствах и снискавшие милость короля. Оный, кстати сказать, был единственным родовитым райдассцем и рыцарем. Откуда пошла эта традиция, не известно никому, но соблюдалась она неукоснительно, и его величество, хоть на ристалище и не выходил, но иногда в полном боевом облачении проезжал улицами Каленары, величественно помахивая закованной в стальную перчатку рукой восхищенно ахающему народу. Организовывалось это, видимо, для того, чтобы подданные не сомневались: у них есть грозный и надежный защитник, который в случае войны сможет в одиночку дать отпор всей неприятельской армии. Люди делали вид, что верили, бросали в воздух шапки и разражались восторженными возгласами, хотя всем и каждому было известно, что монарх наш мечи да доспехи только как оригинальный элемент обстановки и ценит, а к остальному холодному оружию относится подозрительно и недоверчиво, словно опасаясь, что оно само на него прыгнет.

Каленара, еще вчера по-осеннему сонная и, насколько это вообще возможно для столицы, тихая, неузнаваемо преобразилась за какие-то сутки, предшествующие главному рыцарскому развлечению года. К нему приурочили одну из двух больших ярмарок, и в стольный град валом повалили путешественники, работорговцы, жители пригородов, крестьяне и ремесленники, калики перехожие, гости Райдассы, коробейники, прихлебатели и челядь рыцарей, девушки на выданье, купцы, кузнецы, наемники, менялы, художники, менестрели, бродячие актеры и циркачи, вожаки дрессированных демонов, торговцы редкостями, поэты, цветочницы, лошадиные барышники, странствующие маги, оруженосцы, девицы легкого поведения, представители всех населяющих грешную землю Сенаторны рас и прочий праздношатающийся люд, без которого ни одно большое общественное мероприятие просто немыслимо. На улицах толпились слуги и оруженосцы приезжих, задирая смущающихся горожанок, бойких крестьянок, прибывших в столицу с мужьями или отцами, и хорошеньких молодых рабынь, серыми мышками шмыгающих со всевозможными поручениями. Стены домов были задрапированы пестрой тканью, на ставнях болтались ленты и венки из поздних цветов, на печных трубах развевались разноцветные куски материи и бумажные фестоны; порой из окон свешивалось знамя или вымпел, ясно указывающий, что здесь изволил остановиться милорд рыцарь. Бряцание оружия, рычание зверей, смех, песни, волнообразный рокот толпы и истошные вопли труб и ат'танов почти полностью заглушали плывущий в серебряно-прозрачном небе густой звон с колоколен храмов и пригородных монастырей - жрецы молились богам, чтобы дни турнира не стали кровопролитными и траурными.

На площади Трех Фонтанов была устроена своеобразная выставка гербовых щитов съехавшихся на турнир рыцарей. Гербы и знамена располагались в строгом порядке, согласно очередности выхода на ристалище, которая пока еще не была известна никому, кроме устроителей да молоденьких герольдов, шустро размещающих вымпелы и щиты в специальных подставках. Я по дороге специально попросила кучера сделать крюк и проехать мимо этой выставки. Рыцарь или не рыцарь Торин, а щит с гербом у него нашелся, да роскошный, отделанный серебром и дорогим островным перламутром, ясно указывающий, что его владелец - непростой человек. Стоило кучеру приостановиться, руганью и взмахами бича распугивая так и лезущих под копыта лошадей зевак, как к открытому по случаю хорошей погоды окошку подскочил один из суетящихся на площади герольдов:

- О прекрасная леди, затмевающая своей красотой все цветы Райдассы, не желаете ли вы узнать что-либо о рыцарях и их окружении?

Совсем еще мальчишка, лет четырнадцати-пятнадцати на вид, он был так горд возложенной на него миссией, так взбудоражен царящей вокруг суматохой и суетой, так рад, что успел к карете первым, опередив еще троих, столь же юных и взволнованных, что я решила не разочаровывать едва не пританцовывающего от возбуждения парнишку и с милой улыбкой поинтересовалась:

- А чей это герб?

- Извольте указать пальчиком, миледи,- с легким полупоклоном попросил герольд, притопывая подкованными металлом каблучками форменных сапог, сшитых из нескольких видов кожи. А мне почему-то вспомнился встреченный на улице Чар торговец газетами, босой, лохматый и замерзший, подпрыгивающий не от восторга, а от холода, старающийся не разронять свой товар и оглушительно орущий, чтобы поскорее его распродать. Вот ведь жизнь какая - один приплясывает на мостовой от гордости, а другой - по необходимости. Потому что родился не во дворце или резиденции аристократа, а в какой-то лачуге.

Всю симпатию к юному герольду как ветром сдуло. Но кучер все никак не мог справиться с нервно приплясывающей упряжкой, и мне волей-неволей пришлось продолжать затеянный разговор:

- Во-о-он тот, видите, с мечом и веткой сирени на его лезвии…