Книга Гнев - Эрик Эмблер

— Буду иметь в виду, — ответил я, — но надеюсь, мы простоим здесь недолго. На этом этапе я дам вам прочитать несколько документов.

— Я подготовился.

Он достал из бардачка массивный фонарь и маленькую лупу из кармана.

— Я дам вам их прочитать на определенных условиях, — сказал я.

— Каких? — Его губы плотно сомкнулись над зубами.

— Только один раз, не делая никаких записей.

Скурлети немного подумал.

— Это не совсем приемлемо. Мне надо внимательно осмотреть хотя бы один документ.

— Зачем?

— Правильно я понимаю, что эти документы написаны полковником Арбилем собственноручно?

— Да.

— Хорошо. Моих доверителей интересуют только оригиналы. Поэтому я должен убедиться, что это не подделка. — Он протестующе поднял руку. — Это не значит, что я вам не доверяю, господин Маас. Вы представляетесь мне весьма разумным человеком. Но в конце концов, вы всего лишь посредник. Мы оба должны защищать интересы своих доверителей, так?

— Логично.

— У меня здесь, — он похлопал себя по груди, — образец почерка полковника Арбиля. Мне необходимо, и я на этом настаиваю, сравнить образец с этим документом.

Я притворился, будто обдумываю, а потом кивнул:

— Разумно.

Он просиял:

— Видите! Наши переговоры продвигаются.

— Потому что я иду на уступки. Дальше так продолжаться не будет.

Его зубы по-прежнему блестели.

— Вы очень интересный молодой человек, господин Маас. Очень интересный. Приятно с вами работать.

— Очень любезно с вашей стороны. Но надеюсь, мы понимаем друг друга. Я разрешаю вам сравнить документ с образцом, который у вас есть. Затем один раз прочитать. Не делая пометок. Сразу же, как только прочтете, вы мне его возвращаете.

— Согласен.

Я дал ему конверт и стал смотреть, как он работает. Скурлети достал из бумажника крокодиловой кожи образец, положил его на сиденье рядом с собой и включил фонарик.

По-видимому, у него хранилось письмо, написанное на бланке гостиницы, хотя я не мог различить название. Зеленые чернила были те же самые. Он достал папку из конверта, взглянул на надпись на обложке, затем аккуратно раскрыл ее и положил образец рядом с первой страницей. Фонарь, который Скурлети пристроил на кромку переднего сиденья, когда он наклонился, скатился вниз.

— Давайте, я подержу вам свет, — предложил я.

— Премного благодарен.

Он передал мне фонарь, и я направил луч на документ, опершись рукой на спинку пассажирского сиденья. Скурлети вооружился лупой и приступил к работе. С минуту или две в машине царила мертвая тишина. Первая страница, похоже, его удовлетворила. Просмотрев остальные, он заговорил:

— Замечательно. Просто замечательно. Должен вам сказать, мистер Маас, что подделать почерк на арабском гораздо труднее, чем на европейских языках. Как учил нас Ханс Шнайкерт,[7] старый графологический метод сравнения не очень надежен, но с арабским шрифтом в нем совершенно нет необходимости. Здесь каждый символ как персональная роспись. Я рад сообщить вам, что бумаги, несомненно, написаны рукой полковника Арбиля.

— Ну, если на этот счет вы удовлетворены, тогда, наверное, пора переходить к следующей стадии.

Я отвел фонарь, чтобы подчеркнуть смысл сказанного.

— Да, конечно.

Он положил образец и лупу обратно в карман, собрал бумаги и углубился в чтение.

Я решил не давать ему больше двух минут на страницу, но Скурлети и не пытался тянуть время. За пять минут он прочел все до конца, сложил бумаги в папку и закрыл ее.

Еще примерно минуту он молчал, раздумывая.

Наконец я сказал:

— Ну так что же, господин Скурлети?

Он обернулся ко мне:

— Вы знаете содержимое этих бумаг, господин Маас?

— Нет. Я, конечно, знаю, что это страницы, взятые наугад из различных отчетов, написанных полковником Арбилем. Я также знаю в общих чертах, о чем идет речь. Однако это все. Я не читаю по-арабски.

— Документы переводились?

— Насколько мне известно, нет.

— А фотографировались?

— Думаю, нет. Как вы и сами знаете, отчеты писались полковником Арбилем для передачи иракскому правительству. Они не попали по назначению. Со дня смерти полковника Арбиля они были в руках мисс Бернарди. Ей приходилось прятаться. Уверяю вас, у нее не было возможности сфотографировать документы.

— Филип Санже мог их сфотографировать.

— Филип Санже не знает об их существовании.

— Она ему не сказала? — Похоже, Скурлети не мог в это поверить.

Я ухмыльнулся:

— В таком случае вы бы разговаривали сейчас с ним, а не со мной. Мисс Бернарди опасалась, что услуги Санже окажутся слишком дороги. Она его знает и не доверяет ему.

— А, понимаю. — Скурлети ущипнул себя за бровь. — Что ж, господин Маас, думаю, имеет смысл продолжить наши переговоры.

— Да?

Он вернул папку в конверт и передал его мне:

— Возвращаю вам документы, как договаривались.

— Спасибо.

— Многие люди стараются приуменьшить ценность того, что хотят приобрести. Мы в «Трансмонде» не прибегаем к таким старомодным методам. Эти документы — разумеется, в полном объеме — представляют для моих доверителей существенный интерес, и они готовы заплатить за них значительную сумму. Остается только выяснить, какова ваша цена.

— Я сказал вам по телефону.

— Да, сказали, однако мои доверители считают, что упомянутая вами сумма слишком велика.

— Ну, тогда, боюсь…

Его рука протестующе поднялась вверх.

— Прошу вас, погодите. Давайте обсудим. Во-первых, вопрос о других заинтересованных сторонах, которых вы упоминали. Очевидно, первым пунктом тут стоит иракское правительство.

— Очевидно.

— Оно не заплатит и половины от того, что вы запрашиваете.

— Думаю, вы ошибаетесь. Я почти уверен, что оно заплатит даже больше. Если бы это зависело только от меня, я бы подождал. Но мисс Бернарди — другое дело. Она устала от неопределенности. Она бы хотела получить деньги и выйти из игры как можно скорее. Однако она не настолько устала, чтобы согласиться на любые условия. Если вы не заплатите и если не заплатят иракцы, возможно, документы заинтересуют турок.

Скурлети хмыкнул, и я понял, что совершил ошибку.