Книга Собачья сага - Гера Фотич

Из висящих радиостанций прозвучал громкий хлопок, а потом послышались приглушенное стрекотание выстрелов. В лифте слышалось лишь учащенное дыхание сотрудников. Все повернулись к старшему, устремив на него взгляды сквозь опущенные стеклянные забрала.

Мучительная тоска навалилась на Павла. Слыша через микрофон атакующие крики своих коллег и, казалось, чьи-то стоны, он никак не мог понять, почему второй раз подряд он не успевает придти на помощь своим близким, танцующим опасный танец под пулями врагов. Как не успел к последнему смертельному танго своей собаки. И уже не слыша ничего в охватившем его отчаянии, он достал штык и вонзил его между дверей лифта. Налег на него сбоку. Коллеги поддержали, воткнули в образовавшуюся щель дуло автомата, затем приклад, еще один. И кто-то более худенький уже смог протиснуться. Его подтолкнули снизу, а затем он протянул руку и по очереди все оказались на площадке. Устремились вверх по лестнице. Пробегая один пролет за другим, Павел увидел испуганную старушку с девочкой лет пяти, прижавшихся к стене.

— Ты их не бойся, бабушка, это черепашки ниндзя! — настоятельно говорила девочка, успокаивая бабушку. — Они спешат к кому-то на помощь!

Дальнейшая операция продолжилась в области уже ночью. Павлу с напарником поручалось незаметно проникнуть в один из домов на краю деревни и произвести осмотр. Дом стоял на отшибе ничем не огороженный и был похож на заброшенный трехэтажный особняк. По плану внизу находились подсобные помещения, а вход был оборудован лестницей, поднимающейся на второй этаж. На третьем был недостроенный чердак. Хозяева дома не подавали признаков жизни, хотя разведка сообщила, что они внутри.

Сотрудники технического отдела подобрали ключ к входной двери и раздобыли план дома, которые получил напарник. Он должен был идти первым, повернуть направо по коридору и, пройдя гостиную, проникнуть в спальню, а Павел свернуть от входа налево, где в кладовке, как предполагалось, находился склад с оружием. Нужно было блокировать его от хозяев. Если в доме никого не окажется, то вызвать по рации подкрепление и организовать засаду.

На улице вокруг дома расположились бойцы группы захвата, на случай оказания сопротивления.

Проверив радиостанции и договорившись об условных сигналах, группа двинулась к дому. Аналогичным образом другими сотрудниками блокировались еще несколько домов в этой деревне.

Фонари включать запрещалось. Павел с напарником стали осторожно ползти к крыльцу. Затем, стараясь не шуметь, поднялись по лестнице. Поковырявшись немного с замком, напарник открыл дверь. Скрипнула несмазанная петля. После того, как в черной дыре проема исчез напарник, в нее нырнул Павел. В доме было тепло, даже в прихожей. Только отсутствие света напоминало о внешней заброшенности.

Павел прислушался. Где-то далеко звучал работающий телевизор.

«Это хорошо! — подумал он про себя, — Меньше будут прислушиваться».

Нащупав левой рукой косяк двери, он осторожно проверил пространство перед собой правой. Ничто не загромождало проход. Деревянный пол был набран плотно, без щелей, и практически не скрипел. Не торопясь, прижимая автомат к груди, он двинулся на корточках по намеченному маршруту, вспоминая его на карте. Осторожно зондируя пространство впереди себя вытянутой рукой, напряженно вглядываясь в темноту, Павел продвигался к цели. Он пытался услышать движения напарника, но только чувствовал его дыхание. А может, это ему просто казалось. Внутри коридора стена оставалась бревенчатой, и Павел двигался вдоль нее, готовый в любой момент прижаться к ней, чтобы дать отпор. Неожиданно его рука уперлась в деревянную резную поверхность. Он провел по ней ладонью и понял, что это филенка двери. Подполз ближе и встал на ноги, ощупал ее двумя руками. Двустворчатая дверь. Или большой шкаф. Снизу под полом послышался шорох. Он подумал, что это мыши и не стал отвлекаться.

«Склад», — мелькнуло в голове.

Он мысленно воспроизвел виденный ранее план дома и, удовлетворенный, успокоился — все совпадало.

Справа была слегка шероховатая стена, слева — бревенчатая.

Иного пути не было. Павел нашел ручку двери и осторожно нажал ее…

Больше Павел ничего не успел подумать. Он почувствовал, как пол под ним исчез, а он сам летит куда-то вниз. Автоматически раскинутые в стороны руки ударились о невидимые выступы. Наклоняясь вбок, он сильно стукнулся каской. Затем что-то больно царапнуло по щеке от подбородка к виску. Щелкнул ремешок, резанув по горлу, и сорванный шлем улетел куда-то в сторону, глухо стукнувшись обо что-то очень твердое. Павел попытался сгруппироваться, согнув ноги в коленях и прижав их к груди, но помешал висящий спереди автомат. Пришлось обнять его руками сверху, зажав предплечьями. И тут он почувствовал толчок в грудь, услышал треск пластика радиостанции. Потом удар по затылку, после чего голова стала тяжелая и неподвижная, словно ее зажали в тиски. Павел потерял сознание.

Он не знал, сколько времени находился в беспамятстве. Хотел открыть глаза и, кажется, это получилось. Но вокруг была такая кромешная темнота, что ему показалось, будто глаза продолжают оставаться закрытыми. Он хотел проверить это, дотронувшись до них рукой, но сил не было. Невозможно было пошевелить ничем, словно в живых осталась только его голова, которая продолжала пытаться думать и анализировать. Единственное ощущение, которое говорило, что у него есть не только голова — непосильная тяжесть в груди. Словно на нее положили тонну цемента и продолжали сыпать еще. Дыхание было такое скрытное и неглубокое, что, казалось, можно совсем не дышать. Где-то внутри живота стали образовываться газы. Сдерживать их не было сил — они, медленно, едва слышно шипя, выходили наружу, но запаха он не чувствовал. Ему почудилось, что организм переходит на совершенно другую систему жизнеобеспечения, а это значит — он умирает. Павел вспомнил, что многие научные издания твердили о том, что, умерев, человек начинает видеть себя сверху, и приготовился это сделать. Тяжесть в груди продолжала расти, не давая дышать, но с каждой секундой это становилось все более привычным, и, казалось, что кислород скоро будет совершенно не нужен.

«Но как же я смогу увидеть себя в этой темноте? — думал Павел, — или просто мешают плотно прикрытые веки»?

Он еще крепче зажмурил глаза и на этом мысли его оборвались.

Очнулся он в той же темноте, полусидя на холодном каменном полу, чувствуя спиной, как задний ворот бронежилета упирается во что-то твердое, приросшее к его голове. Справа на ноге лежит автомат. Воздух затхлый, словно в закупоренной банке. Пахло свежей землей, дерьмом и мочой. Голова с правой стороны саднила, словно с нее содрали кожу. С появившейся во всем теле болью он понял, что ощущений прибавилось — значит, он жив.

Павел попытался пошевелиться. И тут прямо перед собой почувствовал теплоту чужого дыхания. Мощного, словно выброс выхлопной трубы. Что-то невидимое, черное, дышало влагой прямо ему в лицо. Горячие прерывающиеся потоки не давали Павлу глотнуть свежего воздуха.

Именно там, откуда шло это горячее дыхание, рождался глухой гортанный рокот, угрожающе поднимавшийся к лицу Павла, передающий голове и всему его телу мелкую дрожь. Но сил не хватало даже на мысленное сопротивление. Он понял, что это большой зверь. Но идентифицировать не мог, поскольку слышал только угрожающий рык. Павел чувствовал, как ударяющий в него поток дыхания опустился ниже и приблизился к шее. Что-то мокрое охватило ее с боков, сдавило острыми выступами, и рокотание оказалось уже где-то внутри головы Павла.