Книга Сезон Колдуна - Андрей Мухлынин

– Я могла бы подумать, что ты преследуешь меня, – сказала она.

– Но? – промычал я.

– Но при этом ты наносишь себе увечья. Это ненормально и… извини, смешно.

Собравшись с силами, я открыл глаза. Я находился в маленьком подсобном помещении, всю обстановку которого составляли квадратный стол с неубранными остатками обеда, пара стульев, один из которых занимал я, и кушетка. На кушетке лежал Олег. Под его голову было подложено что-то вроде свёрнутого полотенца. Он спал. Я перевёл взгляд на Еву.

– Мне нужно было кое-что тебе сказать.

Ева упёрла руки в боки и слегка наклонила голову набок, ожидая, что я скажу дальше. Этим она напоминала кое-кого, и от этого мне стало не по себе. Я повернулся к Олегу.

– Как он?

– Сейчас в порядке. Он потерял сознание, когда мы вытаскивали его из машины. Кажется, он задыхался. Ты… ты же не пытался его задушить?

Я ухмыльнулся.

– А я похож на душителя?

Ева пожала плечами.

– Откуда мне знать? Все говорят, ты опасен.

– Такова людская благодарность, когда избавляешь их от того, во что они не верят. Сначала тебя просят о помощи, а потом тычут пальцем и зовут сумасшедшим маньяком.

Ева промолчала. Я встал со стула и проковылял к Вещему. У него на шее чернел след наподобие странгуляционной борозды у висельников, но в остальном он вроде был в порядке. Это означало, что мне всё же удалось отъехать достаточно далеко от источника проклятия, и оно отпустило Олега. Легко отделался. Даже слишком. Правда, какое-то время, пока не исчезнет этот жутковатый след, придётся походить с высоким воротником.

– Я припарковала машину возле магазина, – проговорила Ева. Я слегка кивнул. Она подождала ещё немного и тихо спросила:

– Может быть, всё-таки расскажешь, что случилось?

– Расскажу, – ответил я. – Тем более, что это касается и тебя тоже. Сейчас даже больше, чем всех нас. Давай только выйдем на улицу.

Мне не хотелось смотреть на Олега. Хоть я и сказал себе, что у меня и так достаточно шрамов, но этот чёрный след на его горле предназначался мне. А случись так, я бы давно уже был мёртв.

Октябрь догорал. Исчезла последняя трава на газонах, опавшая листва оставила на асфальте свои серые контуры, а сама размокла в дожде и снеге, превратившись в бурую массу. Только невысокий молодой клён перед магазином со скромной надписью «Цветы» не сдавался и держал красные листья. Видимо, не хотел уступать ярким букетам по ту сторону витрины. Глупо, подумал я. Весной он снова будет зеленеть, а эти цветы к тому времени уже истлеют.

Осторожно моргнув, мягко загудев, загорелся оранжевый фонарь над тротуаром. Я пробежался взглядом по улице и убедился, что никто из прохожих не проявляет к нам интереса, и что ни над кем из них не висит дрожащее марево заклинания. Тогда я запахнул плащ от ветра и сел на скамейку под клёном. Ева села рядом.

– Представь на время, будто магия существует, – начал я, глядя в сторону. – Представь, что ведьмы, волшебники, маги, ангелы и демоны, духи – все они существуют и живут среди нас.

– И что тогда?

– Много лет назад жил могущественный колдун-чернокнижник. Злой колдун – они не бывают добрыми. Он хотел власти, он грабил и убивал. Однако нашлись те, кто вышел против него. И было их тринадцать. Они сотворили заклинание, лишив колдуна Ремесла – его тёмной силы, и запечатали эту силу в некий предмет…

Ева кашлянула. Я повернулся к ней.

– Похоже на сказку, которую рассказывал мне папа, – сказала она. – Каждый из тринадцати отдал каплю своей крови, чтобы заклинание сработало. Почему ты рассказываешь мне её?

– А в сказке твоего отца не говорилось, в какой предмет было запечатано Ремесло? – со слабой надеждой спросил я.

Ева покачала головой.

– Нет. А почему это так важно?

– Потому что твой отец в опасности.

Она посмотрела в сторону и тихо проговорила:

– Он умер. Давно.

– Это была не сказка.

– Я не понимаю тебя, Тесла. Нежели ты думаешь, будто я…

– Поэтому я и попросил тебя представить, что это правда! – воскликнул я. – Поверь же наконец! Двенадцать человек уже мертвы, и если ты единственный ребёнок в семье, то только твоя кровь поможет колдуну завершить обряд.

– Бред! – Ева встала со скамейки и подошла к витрине. Она приложила руку к стеклу и замерла.

– Ты не можешь отрицать, что в последние дни с тобой происходили не совсем обычные вещи.

– И причиной всех этих вещей был ты – эгоистичный, обозлённый на весь мир шарлатан. Как там? Великий Магистр Тайной Ложи?

– Четвёртый Великий Магистр Тайной Шаманской Ложи, – поправил я. – Но это не имеет никакого отношения к делу.

– Ты живёшь обманом. Как, вообще, можно верить тебе?

Я подошёл к ней и остановился, глядя на своё отражение в стекле.

– Когда я лгу, мне верят. Когда говорю правду – называют обманщиком. С чего я должен любить этот мир?

Некоторое время мы просто молчали. Потом я спросил:

– Почему ты работаешь в цветочном магазине?

Ева вздрогнула от неожиданного вопроса.

– Что значит «почему»? Это нормальная работа. Мне нравятся растения, у них…

– У них мало чувств, – закончил я. – Они не боятся, не сомневаются, не испытывают угрызений совести, не ненавидят. Они просто принимают мир таким, какой он есть, и не мучают тебя своими чувствами.

– Какая ерунда, – отмахнулась она.

Я положил руку ей на плечо. Ева снова вздрогнула и зажмурилась.

– Чувствуешь боль? – спросил я. – Это моё.

Она выдернула плечо из-под моей ладони и зашла в магазин, сухо бросив на ходу:

– Идём.

В отражении проплыл, кружась, оранжево-красный кленовый лист.

* * *

Проснувшийся Олег сидел на кушетке и негромко разговаривал по телефону. Я придвинул стул и сел напротив.

– Хорошо… – бормотал он. – Нет, всё в порядке, просто мы с Виктором попали в небольшую передрягу. Да, опять. Спасибо.

Какое-то время он слушал, а затем вдруг насторожился.

– Что?! Когда? Я передам ему.

Вещий убрал телефон и обхватил голову руками. Затем он потёр кулаками глаза и уставился на меня.

– Если б Икрамов не предупредил всех, кого только мог, что нанял психопата, у тебя как минимум отобрали бы права.

– Хорошо что он предупредил, – согласился я. – Теперь можно творить беспредел на дорогах. Кажется, ты собирался сказать мне ещё что-то?

– Эти твои штуки… – он потёр запястье, вспоминая слово.