Книга В стране драконов. Удивительная жизнь Мартина Писториуса - Меган Ллойд Дэвис

48: Я говорю ей…

Вчера вечером я написал ей: «Не могу перестать о тебе думать. Я тебя люблю. Я должен был тебе об этом сказать».

Как я это понял? Не могу сказать точно, но нечто, отличающееся от логики и здравого смысла, говорит мне, что это так. Я знаю ее всего несколько недель, однако уверен, что теперь она навсегда стала частью моей жизни.

«Любовь моя, – пишет мне на следующее утро Джоанна. – Знаешь, как давно я хотела начать письмо к тебе с этих слов? Но до сих пор у меня не было возможности сделать это. Какой счастливой ты меня делаешь! Я люблю тебя почти до боли».

Сердце мое перестает биться, когда я читаю эти слова.

«Я понимаю, это безумие, ведь мы еще даже не встречались, – пишу я. – Но я уверен в тебе так, как никогда ни в чем не был уверен».

«Я понимаю, – пишет она мне. – Мне приходится постоянно напоминать себе, что все это происходит на самом деле, потому что порой я никак не могу поверить, что действительно испытываю эти чувства. Как это возможно? Я никогда не предполагала, что такие чувства возможны для меня, и они меня чуть ли не пугают. Я как будто больше не могу контролировать свои эмоции».

«Да, сколько бы раз я ни спрашивал себя, не сошел ли я с ума, я знаю, что мне это все равно, – пишу я ей. – Я люблю тебя. Все очень просто».

Мы разговариваем торопливо, слова в письмах летают туда и обратно, текстовые сообщения мечутся по линиям Интернета, а мы пытаемся осмыслить свои переживания.

«Но как ты можешь быть уверен в своих чувствах, если мы с тобой еще не встречались?» – спрашивает Джоанна.

«Потому что я ощущаю это физически, каждой своей клеткой, – отвечаю я ей. – Мое сердце сжимается, когда я говорю тебе эти слова. Я знаю, что во многих отношениях это может казаться бессмыслицей, но у меня такое ощущение, будто мы связаны. Ты принимаешь меня больше, чем любой другой человек в мире».

«У меня тоже такое чувство, будто я сошла с ума, – пишет она. – Мне хочется время от времени себя ущипнуть, чтобы убедиться, что это не сон, потому что я по уши влюблена в мужчину, с которым еще даже ни разу не виделась, и все же мне кажется, что я знаю тебя много лет».

Я понимаю, почему нам приходится задавать вопросы об урагане, который без предупреждения ворвался в нашу жизнь. Когда твой мир мгновенно становится совершенно иным, это дезориентирует. Но любовь не подчиняется логике, и наши фантомные сомнения легко развеиваются. За эти годы я не раз слышал, что, когда встречаешь подходящего человека, видишь это сразу, и теперь я понимаю, что люди имеют в виду. Это чувство не похоже ни на одно из тех, которые я когда-либо знал.

49: Сахар и соль

Я растворяюсь в Джоанне, когда мы с ней вместе грезим наяву.

«Я хочу танцевать с тобой», – пишу я ей.

Мы пишем картины словами, рассказывая друг другу обо всем том, чем мы будем заниматься, когда наконец встретимся. Теперь, не считая рабочих часов, мы постоянно поддерживаем онлайн-контакт. Наши дни приобрели определенный ритм, общий для нас обоих.

И хоть мы и находимся в разных полушариях планеты, разница во времени между Южной Африкой и Англией составляет лишь пару часов. Благодаря этому я могу разбудить Джоанну утром коротким сообщением, поболтать с ней, прежде чем отправиться на работу, и в течение дня послать ей пару писем, а весь вечер мы проводим в Интернете вместе. Мы не выключаем компьютеры даже тогда, когда кому-то из нас нужно поесть или ответить на телефонный звонок. Если Джоанна звонит мне вечером, чтобы пожелать спокойной ночи, я разговариваю с ней, используя биперы на телефоне для ответов «нет» и «да», чтобы мы могли еще раз поговорить друг с другом.

Наша тяга друг к другу так сильна, что недавно я решил посылать ей SMS, проснувшись среди ночи, зная, что она в это время должна ехать домой, проведя вечер с друзьями.

«Ты меня только что разбудила», – в шутку написал я, а пару секунд спустя получил ответное сообщение.

«Ты не поверишь, – писала в ответ Джоанна, – но я сейчас, открывая дверь, уронила связку ключей и подумала, что, должно быть, разбудила тебя, и только потом поняла, что этого никак не могло случиться».

Как-то раз у меня ни с того ни с сего разболелась правая рука, и я рассказал Джоанне, что не понимаю, в чем причина боли.

– Это я сегодня ударила правую руку! – смеясь, сказала она в ответ.

Я не могу дать объяснение таким вещам, но мне нет нужды задаваться вопросами по поводу таинственных совпадений, коль скоро я могу сосредоточиться на том, что реально. Сейчас апрель 2008 года, и я забронировал авиабилеты в Великобританию на начало июня. Еще каких-нибудь восемь недель – и мы с Джоанной будем вместе, а тогда уж сможем решить, что будет с нами дальше. Мы уже знаем, что любим друг друга, и это означает, что у нас нет иного выбора, кроме как найти способ быть вместе.

Мои родители пребывают в тихой панике. Даст ли авиакомпания согласие везти меня так далеко? Кто будет кормить меня с крохотной тарелочки, которую мне дадут, кто будет поддерживать меня в кресле, чтобы я не ударился головой, когда сила гравитации толкнет меня вперед при приземлении, поскольку я недостаточно хорошо удерживаю равновесие, чтобы ей сопротивляться? Но хотя от их вопросов воздух вокруг меня звенит, я напоминаю себе об обещании, данном самому себе: обрести независимость. Мне 32 года. Прошло почти 7 лет с моего первого тестирования, я многому научился. Пора. Я больше не должен бояться.

Однако как бы ни были мы с Джоанной уверены, мы понимаем, что нам придется вести наш союз через рифы и мели опасений других людей, если мы хотим, чтобы он выжил.

По мере того как недели превращаются в месяцы, становится все очевидней, что некоторые знакомые подозревают, будто наши чувства – роман, который мы пишем вместе, не позволяя неудобствам приземленной реальности разрушить наш замысел. Они думают, что реальность не поддержит эту иллюзию, и я способен понять их скептицизм: мы ни разу не встречались, наши жизни совершенно различны, и во всем этом нет даже толики здравого смысла. И бывают моменты, когда я всей душой желаю, чтобы Джоанне не приходилось испытывать боль, причиняемую благими намерениями других людей. Хотя я сам к ней привык, я сделал бы что угодно, чтобы защитить ее от этой боли.

– Что случилось? – спросил я ее как-то вечером.

Ее лицо было менее выразительным, чем обычно. Оно словно потухло.

– У меня был ужасный вечер, – ответила она.

– Почему?

– Я встречалась с подругами, и мне так хотелось поговорить с ними о тебе. Но они просто не желали слушать! Они только и делали, что спрашивали, хорошо ли я понимаю, насколько ты уязвим. Они считают, что я поступаю жестоко, заставляя тебя поверить, что у нас может быть общее будущее.

Голос ее печально дрогнул.