Книга Цветник бабушки Корицы - Елена Соловьева

— Бирюзового, — подсказал Че, проследив, куда указывала рука Франкенштейн.

— Да-да, бирюзовый, совсем я после этого… происшествия память потеряла, — кокетливо поглядела на Чертополоха Наша Лилечка, видимо окончательно придя в себя, — ну это существо мне и сказало, что знает секрет Гриши Садовника и мне его откроет, только я должна сделать все так, как написано на третьей странице блокнота. Дождаться девяти часов вечера. Начертить пентаграмму, в центр поставить афелиум, произнести слова и мысленно представить себе, как хочу выглядеть, какой хочу быть. Вот тогда я и узнала, как цветок называется. И это чертово имя просто врезалось мне в память. Сон был таким реальным, будто и не сон вовсе. Утром я первым делом к блокноту кинулась. На третьей странице действительно что-то вроде инструкции, не без труда я разобрала каракули этого садовода. Меня натурально начало лихорадить… Еле указанного времени дождалась. Пентаграмму очень тщательно перерисовала, но… будто что-то пошло не так. Помню, я сказала те слова, помню ослепительную вспышку света, искры — и дальше… я ничего не помню. Вплоть до сегодняшнего дня, когда очнулась у себя в кабинете.

— И Афелию Блюм не помните? — недоверчиво спросил Че.

— А кто это? — искренне удивилась директриса.

— И спектакль-мистерию? Ничего, что зал театра вдребезги разнесли и всю труппу чуть на тот свет не отправили?

— Да вы о чем? — Из глаз старушки снова потекли слезы, и голос стал совсем детским. — Вы меня путаете. Я просто хотела… Я хотела чуть-чуть продлить свою молодость, сохранить красоту, хотела, чтобы меня дольше любили.

— А вы не знали, что людей любят еще и за то, что называют «внутренней красотой», «мудростью», «прекрасными душевными качествами»? — вдруг вполне человеческим голосом спросил пекинес, бросив прикидываться бессловесной собачкой.

Плаксивая гримаска на лице старушки застыла как приклеенная, нижняя челюсть отвисла.

— Что? — пролепетала она.

— Ничего, — невежливо ответил герр Чертополох, — думаю, вы должны подписать вот эту бумагу и завтра же уехать отдыхать в теплые страны месяца на два. Вам нужно погреться на солнышке. — Камрад ловко достал из своего саквояжа («Когда он успел его пронести?» — удивилась Маргарита) папочку и ручку. — Вот здесь! — строго приказал он.

— Конечно-конечно, — покорно согласилась Наша Лилечка, боязливо косясь в сторону Георгия.

— А где тот листок и блокнот, который вы взяли в оранжерее Гриши Садовника? — очень строго спросил Камрад.

— Пусть девочка посмотрит вон там.

Маргарита выдвинула ящик кокетливой белой тумбочки с позолотой.

— Там только листок из книги, больше ничего, — рапортовала она Че.

— Бери что есть, — отозвался он. — А мы уходим. Лилии Филадельфовне нужно прийти в себя, завтра она отбывает в Турцию.

— Ведь так? — вместо прощания грозно тявкнул пекинес.

— Конечно-конечно, — опять с готовностью повторила старушка, и по щекам ее покатились слезы.

— Кстати, Лилия Филадельфовна, а какой вы всегда видели себя в мечтах? — спросил, выходя в прихожую, Че.

— Да уж не такой пигалицей, — донеслось из комнаты. — Высокой натуральной блондинкой, с таким немного хрипловатым голосом. А что?

— Ничего, — ответил Че и пребольно споткнулся о велосипед, — собирайтесь в Турцию.

Друзья ехали домой по почти безлюдному городу. Похолодало, ветер на обочинах завивал в смерчи снежную крупу. Че взглянул на часы, вмонтированные в приборную доску машины Афелии.

— Третий час ночи, однако. Маргарита, свяжись с Корицей.

Девочка достала ключ, болтающийся на груди, дунула в него.

— Они еще в театре, — сказала она через некоторое время, — Крапива и Сильвестр окончательно пришли в себя, бабушка просит заехать за ними. Александра Васильевича уже увезли домой.

— Вот и хорошо, — поморщился Че.

— Я не поняла, — невпопад сказала Маргарита, — получается, директриса действительно не помнит Афелию?

— Думаю, да, принцесса, — ответил ей задумчиво пекинес. — Она по неосторожности выпустила в мир существо, которое послужило причиной смерти Гриши Садовника, и сама стала жертвой, точнее, заложницей этого создания. Внешность Афелии — только личина, грубая калька с фантазий Нашей Лилечки, маска, скрывающая неизвестные нам силы. А силы, судя по сегодняшней схватке, были о-го-го. Боюсь, Лилия Филадельфовна погибла бы после спектакля.

— Даже жалко ее, — протянула девочка, сонно потирая глаза. Она пожалела бы директрису куда сильнее, если бы в этот самый миг увидела старушку еще раз.

Оставшись одна, Наша Лилечка решила переодеться, стянула с ног шелковые носки и замерла, раскрыв рот, в ужасе уставившись на свои ноги. На каждой не хватало мизинца; их Афелия в свое время бросила в пасть Росянке. Тоненько поскуливая, Лилия Филадельфовна опустилась на диван…

— Зато теперь Наша Лилечка наконец-то повзрослеет, — рассуждал между тем в машине Че. — Знаешь, Марго, чем хорошие взрослые отличаются от избалованных детей? Умением думать не только о себе, но и об окружающих. Навряд ли Франкенштейн попала бы в такую неприятную ситуацию, если бы ее волновало хоть что-то, кроме собственных желаний и фантазий. Некоторые старятся даже не начав взрослеть. Милая директриса — старый ребенок пяти лет, который знает только свое «хочу!» и все. А это как раз та дорога, на которой человека и караулят монстры типа нашей Афелии.

— Придется нам еще раз навестить оранжерею Гриши, — сказал Георгий, — только на этот раз с твоим волшебным фонарем, Че. Иначе мы никогда не найдем концов.

— Ради бога, — отозвался Камрад, — но только завтра: на сегодня, по-моему, впечатлений достаточно. Вы заметили, кстати, что нам еще ни одного рекламного щита или афиши с изображением афелиума не попалось? Даже странно, я вроде как привыкать начал. Но — корень зла уничтожен, и чары рассеялись!

Глаза у Маргариты слипались. Ее укачивало. Будто сквозь вату она слышала, как Че с Георгием обсуждали подробности и детали спектакля-побоища: «А она как кинет — как встанет, нет, я не ожидал, а мыши-то, крысы-то, но кто знал, что Огненная жемчужина, если бы не Маргарита, — какая молодчина! А мы еще не хотели брать ее с собой. Без девочки и непонятно бы как управились! Достойная растет смена Корице».

Но последнего комплимента «молодчина» уже не услышала. Свернувшись клубочком, она мирно посапывала на заднем сиденье.

ГЛАВА 46

в которой Маргарита самостоятельно печет блины для всей компании, и друзья узнают настоящее имя Афелии Блюм

И сон девочке снился самый удивительный. Маргарита понимала, что она совсем маленькая (то есть гораздо меньше себя сегодняшней) и почему-то открывает глаза в фургончике, который запряжен лошадьми и едет по горной дороге. Справа, если повернуть голову, крошечное окно, в него видны крупные звезды. Впереди, на козлах, за тонкой стенкой фургона сидят двое взрослых, они правят лошадьми, и один рассказывает другому: