Книга Куда Кейнс зовет Россию? - Солтан Дзарасов

По методологии критического реализма экономика рассматривается в историческом времени как открытая социальная система, связи которой носят подвижный характер и требуют учета обстоятельств и времени. Профессор Оксфордского университета Р. Баскар по этому поводу пишет: «Согласно этой концепции, постоянное совпадение событий не является необходимым и достаточным условием признания действия закона причинности» (Bhaskar, 1978, p. 25).

Согласно такому подходу, берущему свое начало у Маркса, познание окружающей реальности, как показал затем профессор Кембриджского университета Т. Лоусон, не сводится к констатации эмпирических фактов, а предполагает раскрытие лежащих в их основе внутренних механизмов (Lawson, 1997, p. 26). Как мне уже приходилось утверждать в «Кембриджском экономическом журнале» (Dzarasov, 2010), критический реализм западных ученых очень близок (во многом повторяет) разработки цаголовской школы политической экономии Московского университета. Как показала история еще раз, в российских условиях социальный конфликт играет столь большую роль, что неолиберальное сведение экономических проблем к техническим факторам сильно уступает традиционному для нас методу социального анализа.

Второе. В основе неоклассической теории лежит гипотеза рационального экономического человека – гомо экономикус, согласно которой человек обладает исключительными вычислительными способностями и всегда максимизирует функцию полезности. Домашние хозяйства максимизируют стоимость приобретаемых благ, а фирмы – прибыль. Подобная теория предполагает, что будущее всегда более или менее предсказуемо и достижимо. На этом базировались также наши беспочвенные ожидания лучшего будущего с переходом к рынку.

Посткейнсианство утверждает другое. Будущее характеризуется фундаментальной неопределенностью, т. е. в основе своей является непредсказуемым. Человек не обладает фантастическими вычислительными способностями и решения принимает между неизвестным будущим и безвозвратно ушедшим прошлым, а потому в лучшем случае они более или менее приближены к действительности, но не могут быть полностью адекватны ей.

Господство крупных корпораций и ожесточение конкуренции между ними, далее утверждает посткейнсианство, изменили ситуацию. Основной целью доброкачественной фирмы стала теперь не столько максимизация краткосрочной прибыли, сколько максимизация долгосрочного роста, что существенно меняет также стратегию ее развития. Концепции максимизации прибыли посткейнсианство противопоставляет концепцию государства всеобщего благосостояния (welfare state).

Третье. По неоклассической концепции распределение в капиталистическом обществе технически предопределено содержащимися в производственной функции факторами производства: прибыль выступает как предельный продукт капитала, а заработная плата – предельным продуктом труда.

Согласно посткейнсианской концепции, распределение определяется соотношением социально-классовых сил. Возрожденный П. Сраффой, а затем развитый рядом других специалистов (Н. Кальдором, А. Эйхнером, Л. Пасинетти) классический подход утверждает, что распределение в капиталистическом обществе осуществляется не по предельной производительности факторов, а по силе капитала одновременно с формированием цен на товары и услуги. Это увязано с идеей М. Калецкого о том, что «степень монополизма» определяет распределение в корпоративной экономике. Чем выше власть корпорации над рынком, утверждал М. Калецкий, тем большую надбавку на издержки (make-up) они устанавливают, а значит, и получают большую прибыль.

Верность этой идеи полностью подтверждается российской практикой. С ростом цен и инфляции правительство борется так, как рекомендует ортодоксия, – путем сдерживания денежного предложения. Однако успеха это не принесло. Инфляция все время измерялась двухзначной цифрой. Почему? Потому что главная причина нашей инфляции не столько в избытке денег, сколько в господстве монополий, которые устанавливают такие цены на рынке, чтобы извлекать максимальную краткосрочную прибыль, а бессильный покупатель вынужден мириться с этим. Так, после снижения мировых цен на нефть ожидали, что цены на бензин у нас снизятся, как это было в других странах. Но этого не произошло, поскольку ни на каком другом рынке нефтяные монополии не имеют такой власти, как у нас.

Четвертое. Неолиберальная ортодоксия (мэйнстрим) утверждает, что современная экономика, также как и в эпоху laissez faire, функционирует в соответствии с рыночными сигналами, универсальным носителем которых являются цены. Определяясь соотношением спроса и предложения, они якобы позволяют сопоставлять потребности рынка с возможностями их удовлетворения и, регулируя величину прибыли в разных отраслях, обеспечивают наиболее эффективное распределение ресурсов в экономике.

Посткейнсианство не отрицает существование рыночных сигналов и их воздействие на предпринимательскую деятельность, но указывает, что такой механизм действует лишь в краткосрочном периоде. Распределение в таком случае предполагается уже осуществившимся до и независимо от образования цены (иначе невозможно было бы сформулировать функцию спроса). Согласно же посткейнсианству, цены в долгосрочном периоде определяются условиями производства, социальными факторами и распределением чистого продукта (вновь созданной стоимости) между трудом и капиталом, а также между различными группировками капиталистов. В современной экономике лишь меньшая доля цен складывается в результате конкуренции, а в основном они устанавливаются ведущими корпорациями по формуле: издержки производства плюс надбавка, образующая прибыль. Современные фирмы заинтересованы в устойчивых ценах, а потому, когда меняется спрос, то, скорее всего, меняется не цена, а объем товарного предложения.

Пятое. Рыночная экономика, предоставленная сама себе, утверждает мэйнстрим, стремится к равновесию и, подобно движению планет по орбитам, развивается по заданной благоприятной траектории. Если внешние факторы не мешают экономическим агентам максимизировать функцию полезности, то ожидания от принятых ими рациональных решений оправдываются и экономика пребывает в равновесии. На этом основании всякое вмешательство в хозяйственную жизнь считается вредным.

Отбрасывая догму о рациональном экономическом человеке, посткейнсианство исходит из вероятности провала ожиданий в условиях фундаментальной неопределенности будущего. Это означает, что предоставленная своим внутренним силам рыночная экономика рано или поздно отклоняется от равновесия и вступает в кризис. Путем регулирования экономики государство способно если не исключить, то значительно ослабить негативные последствия кризисного спада.

Шестое. Неоклассическая трактовка денег, основанная на количественной теории, предполагает, что они нейтральны и их предложение определяется государством. В противоположность этому посткейнсианцы считают, что природа денег имеет эндогенный характер. Этот подход вытекает из понимания денег Дж. Кейнсом как института, страхующего благосостояние индивида перед лицом неопределенного будущего. Под последним имеется в виду «фундаментальная неопределенность», которая не может быть выражена количественно и от которой, следовательно, нельзя застраховаться. Столкнувшись с подобным непредсказуемым будущим, скажем, во времена экономического кризиса, индивид предпочитает накапливать, а не тратить наличность (предпочтение ликвидности). В то же время Дж. Кейнс полагал, что спрос на деньги определяется доходом и ставкой процента, которая уравнивает спрос с экзогенным предложением денег. Посткейнсианцы развили антилиберальный потенциал кейнсианского подхода, создав целостную альтернативную теорию денег (Davidson, 1978). Их природа трактуется как эндогенная, т. е. внутренне присущая экономике. Спрос на деньги рассматривается как порождаемый финансовыми потребностями фирм, вытекающими из их инвестиционной деятельности. Для финансирования капиталовложений выпускаются долговые обязательства и предоставляются банкам. Последние создают кредитные деньги, чтобы покрыть потребности бизнеса. Тот факт, что «в последнее время основным источником увеличения спроса на деньги был спрос на кредиты для финансирования производства» (Reynolds, 1987, p. 167), означает эндогенное предложение денег банковской системой в форме заимствований. С этой точки зрения «пытаться уменьшить инфляцию, ограничивая предложение денег, это все равно что пытаться притормозить автомобиль, сливая масло из его двигателя. В конечном счете, это может сработать, но какой ценой!» (там же).