Книга Пуля для императора - Андрей Белянин

Провидение, чудо, шутка Господа, что угодно, поскольку в реальной жизни такого не бывает. Я на четвереньках дополз до спасительных придорожных кустов и уже оттуда осторожно осмотрелся. В меня больше не стреляли. Уже приятно.

Смею предположить, что негодяй был вооружён двуствольным охотничьим ружьём или штуцером немецкого образца. На сто шагов его убойная сила не знала равных, и даже если предположить, что император поедет в открытой коляске, его голова будет отличной мишенью. Я был прав, фон Браундфельс не мог рисковать, устраивая лишь одну засаду, поэтому он спрятал в кустах стрелка.

Какой-нибудь узкоглазый китаец уже успел перезарядить длинноствольное ружьё и ждёт своего часа. Конвой непременно заметит убитую у дороги лошадь, но что, если царь Александр к этому времени уже будет в досягаемости выстрела? Хороший стрелок способен послать пулю и на сто пятьдесят – двести шагов. Неужели те, кто хотят изменить политику России, пусть даже с самыми благими намерениями, воплотят в реальность свои чёрные замыслы?!

– Майкл, ты говоришь и мыслишь, как самый занудный педагог Оксфорда, – сам себе сказал я, с трудом вставая на ноги. – На твоей исторической родине в подобных случаях выражаются иначе – хрен вам в зубы, сволочи!

Прикинув направление, я пригнулся и, скрываясь за кустами не хуже Матвея, бесшумно двинулся вперёд. На этот раз ни одна ветка не хрустнула под ногой, не скрипнул ни один сучок, высокая трава без малейшего звука раздвигалась перед моим сапогом, и даже птицы помогали мне, не прекращая беззаботного пения.

Я шёл, как волк, или, вернее, как цепной пёс, подкрадывающийся сзади к вору, влезшему в чужой дом. Этот китаец тысячу раз пожалеет, что прельстился немецкими или английскими деньгами, ступив на русскую землю. Это мой дом, и я никому не позволю…

– Строгов? – тихо спросили откуда-то слева.

Я резко обернулся, зажав казачий кинжал в правой руке, но было поздно. Буквально в пяти шагах от меня стоял человек, и длинная двустволка недвусмысленно (каламбур) смотрела мне в грудь. Не может быть, он же совсем недавно был с нами на..

– Вижу, вы узнали меня, Михаил Николаевич, – так же тихо, едва ли не шёпотом продолжил незаконнорожденный брат князя Юсупова. – Вы действительно очень симпатичны мне, и в иной ситуации, пожалуй, мы могли бы стать добрыми приятелями.

– Среди моих друзей нет предателей и негодяев, – вспомнив о Иеремии и Сэме, я быстро прикусил язычок, но поздно.

– Что ж… значит, вы не хуже меня знаете, как надо платить долги чести. Поверьте, это не доставляет мне ни малейшего удовлетворения…

– Чем же лично вам так не угодил царь Александр?

– О, я искренне восхищаюсь венценосной особой нашего государя, – устало покачал головой мой недавний знакомец из Зимнего дворца. – Думаю даже, что если я переживу сегодняшний день, то пущу себе пулю в висок при первой дикой пьянке в Берлине или Брюсселе. А может быть, и нет…

Я прикинул расстояние между нами. Мне никогда не доводилось метать ножи, но судя по тому, как это делал Матвей, ничего сложного, верно?

– Опустите кинжал. Поверьте, я достаточно опытный стрелок. Казаки ещё далеко. Даже если хоть кто-то и услышит выстрел, то не поверит самому себе и будет ждать второго, подтверждающего. А его не будет, пока коляска императора не подъедет к убитой лошади. Наш государь по природе своей отважен и любопытен. Так что волей-неволей вы оказали мне хорошую услугу.

Я скрипнул зубами и на полшага двинулся вперёд.

– Не стоит, – аристократически поморщился негодяй. – Не надо дёргаться и изображать из себя героя. Умрите достойно, как подобает истинному британскому джентльмену!

До сих пор не могу себе объяснить, какая божественная сила в тот же миг толкнула меня в плечо, в самый миг грохнувшего выстрела, и пуля разорвала мой грязный кафтан, едва не царапнув рёбра.

– Дьявольщина! – выругался предатель, а я, не замедляя ритма, прокатился ему под ноги, перехватывая горячий ствол ружья в момент второго выстрела. Мой висок обожгло пороховыми газами, но сама пуля ушла куда-то в небеса, к вратам святого Петра-ключника.

Продолжая держать ствол левой рукой, не чувствуя боли, я махнул правой, и длинный острый кинжал заставил моего противника отступить. Тем не менее он вырвал ружьё и замахнулся им на меня, как дубиной. Увернулся я легко, это начинало входить в привычку.

Со стороны дороги раздались тревожные крики конвойных казаков, два выстрела услышали все и подняли тревогу. Теперь я мог быть спокоен за императора. Но не за собственную жизнь…

– А знаете, что самое смешное, Михаил Николаевич? – спросил у меня этот мерзавец, покачивая тяжёлым ружьём. – Если вы убьёте меня, вас отправят на каторгу, ибо вы самоуправно, без суда и следствия, лишили жизни лицо, принадлежащее к уважаемому дворянскому роду Юсуповых. А если я убью вас, то меня назовут героем, спасшим жизнь государя! Как вам такой расклад?

Я собрался было духом ответить и едва не пропустил тяжёлый удар в голову. Ответным взмахом кинжала, скользнувшего по прикладу, стволу и на излёте буквально кончиком задевшего запястье противника, мне удалось сравнять шансы. Он взвыл, из раны хлынула кровь.

– Теперь мы квиты, – успел ответить я, когда взлетевший вверх приклад вдруг опустился вниз и неожиданно ударил меня в колено.

От невероятной боли я рухнул навзничь. Мерзавец прыгнул мне на грудь, сдавив мою шею, словно клещами. Кинжал выпал из руки, небо помутнело, с вмиг вспотевшего запястья что-то холодное скользнуло в ладонь.

– Всё. Хватит. Как же вы достали… Собакам и псам пора знать своё место!

Я ударил, не целясь, и серебряный браслет, повисший на гребне пальцев, чётко впечатал тяжёлую собачью голову в висок бешеного юсуповского отпрыска.

Молодой мерзавец покачнулся. Я собрал все силы в кулак, и второй удар оказался смертельным. Послышался хруст височной кости, хватка противника ослабла. Он тяжело повалился на меня, едва ли не ткнувшись лицом в лицо, и я, поднапрягшись, сумел свалить бездыханное тело в сторону.

Со стороны дороги уже слышались крики казаков, раздавались команды, конское ржание, и, в общем-то, вопрос моего задержания был делом двух-трёх минут.

– Ну и чёрт бы с вами со всеми, – едва шевеля губами, пробормотал я.

Кое-как встал, колено болит, плечо болит, раны сочатся кровью. Подобрал кинжал Матвея (если не верну, убьёт же…) и только-только успел пройти два шага к спасительным кустам, как сзади раздалось грозное:

– Стоять, сукин кот!

Я обернулся. Прямо за моей спиной восседал на горячем донском жеребце молоденький конвоец лет восемнадцати. В его руке грозно покачивалась острая шашка кавказского образца. Я такую у Матвея видел.

– Руки вверх!

Я послушно подчинился. Молодой казачок вдруг сделал круглые глаза.

Он переводил взгляд с уставного златоустовского кинжала на серебряный браслет, потом вдруг резко огляделся по сторонам и, свесившись с седла, быстро шепнул: