Книга Дикий остров - Владимир Цыбульский

— Я не об этих, — возразил Тёма.

— О ком же?

— Камеры эти уникальны, но сигнал они дают все-таки несильный. Радиус действия километров десять, не больше, — сказал Тёма и замолчал.

До отряда дошло мгновенно.

— Эти наблюдатели… они что, на острове?

Тартарен завертел головой так, точно их мучители притаились где-то здесь, по углам бревенчатого форта, и можно немедленно их обнаружить и надавать как следует по шее за все их шутки.

— На острове, — подтвердил Тёма. — Или на яхте где-нибудь в бухте.

— Блин, так что ж мы тут сидим! — подскочил Тартарен.

— А что мы можем сделать? — уныло спросила Катя.

— Найти этих подонков, перебить им их телевизоры, угнать их яхту. Да мало ли что!

— Сначала их надо обнаружить, — вернул Тартарена на землю Юнг.

— Так давайте искать! И поскорее. Мне, честно говоря, эта жизнь на подножном корму вот где сидит.

— А это точно? — переспросил Крис. — Насчет радиуса действия?

— Точно, — уверенно сказал Тёма. — Причем десять километров — это максимальная величина. Реально они должны быть ближе.

— Черт, — медлил с решением отправляться на поиски Крис, — вот если бы был способ засечь их место нахождения. Знать точно, куда идти.

— Если бы… — согласился Тартарен. — Но…

— Есть такой способ, — просто сказал Тёма.

Их отлично было видно на огромном, во всю стену, плазменном экране и на сотне других, мелких кристаллических, на другой стене.

Тёма чертил на песке странную конструкцию, напоминающую скелет огромной птицы. Крис с сомнением качал головой. Гена Жариков подполз поближе, уши навострил. Катя смотрела на Тёму как одинокая интеллигентная дама на электрика, занятого починкой проводки. Светка сидела, обхватив колени, беспокойно оглядываясь на Юнга с Тартареном. Те изучали чертеж, тихо переговариваясь.

Человек с одутловатым лицом и прозрачными глазами откинулся в кресле, нажал кнопку пульта. Пульт пискнул, увеличил фигуры Юнга с Тартареном.

Картинка разошлась на весь экран. В гулком зале, где по стенам за стеклом неслышно скользили тени акул и покачивались пышные лепестки похожих на хризантемы актиний, тихие голоса ребят звучали отчетливо и ясно.

— Ты пока Крису ничего про Светку не говори, — сказал Дима Тартарену.

— Да? А если она опять?

— Но откуда…

— А в этот раз где она взяла?

— А ты уверен, что там что-то было?

— Не знаю. Может, и не было. Может, только бычок из листьев.

— В том-то и дело! Не могла она на те стенки одна залезть!

— А ты как влез?

— Честно говоря, сам не пойму, — признался Юнг. — Что-то на меня нашло. Всякий страх потерял от злости.

— Тогда что это такое мы видели? Что с ней было-то? Припадок, что ли?

— Не знаю. — Юнг старался не смотреть на Свету. — Что-то вроде нервного срыва.

— Что-то этот срыв мне напомнил. Ты вообще с обкуренными общался когда-нибудь?

— Ну видел таких…

— А я общался. И сам… знаю, что это такое.

— Хорошо, давай так — я присмотрю за ней. Если что замечу, сам Крису расскажу.

— Присмотри, — улыбнулся в усы Тартарен. — Я заметил, ты давно к ней присматриваешься. А она к тебе.

— С чего ты взял? — покраснел Юнг.

— Да я еще там, в самолете, заметил. Решил вам не мешать. А то девчонка давно бы со мной была, — приосанился Леша.

Человек с прозрачными глазами, оттопырив губу, хлебнул, звякнув кубиками льда в стакане, нажал кнопку на пульте, послушал звонок.

Даже не оглянулся, услышали его или нет. Не повышая голоса, сказал что-то вошедшему в странной форме — камуфляжный комбинезон, белая рубашка, зеленый галстук, на ногах лакированные туфли. Тот выслушал, ничем себя за высокой спинкой кресла не обнаружив, подождал, не будет ли еще указаний, и исчез.

Сидевший в кресле пикнул пультом, увеличил изображение Светы — тонкая шея, ключицы торчат, ежик светлых волос и глаза огромные и темные в полумраке форта.

Вдруг лицо чуть повернулось — и глаза эти встретились со взглядом сидевшего в кресле. Человек вздрогнул. Потом рассмеялся. Не могла же девчонка в самом деле знать, что она сейчас на экране.

2

«21 мая.

Тот же остров. Те же люди.

Запись ведет Дима Юнкович.

Пятый день экспедиции.

Я спросил у капитана Криса, есть ли теперь какой-нибудь смысл вести этот журнал. Крис сказал, что смысл есть. В конце концов, эти записи нужны нам не меньше, чем тем, кто устроил нам такую жизнь.

Да, теперь мы знаем, что все это время за нами велось тайное наблюдение и что наблюдатели эти где-то здесь, на острове.

Тёма придумал, как найти их базу, не прочесывая остров вдоль и поперек.

Затея рискованная. План авантюрный. Тот, кто завтра попытается его осуществить, вполне может не вернуться. Но, кажется, это единственная возможность выяснить, действительно ли наши противники где-то рядом, и если да, то где именно, сколько их и что они замышляют».

В конце серой книжицы были сделаны следующие отрывочные замечания личного свойства:

«Характер проявляется в экстремальных условиях.

Если человек по жизни привык душить всех, кто ни попадется, он и на острове под дикарями такой будет. А если был с хорошими намерениями, но слаб в городе, то и в пустыне от него толку будет мало.

Перемены случаются. Но не вдруг.

Тартарен сказал про Свету странную вещь. Может, он и заметил что-то еще в самолете. Если бы он сказал мне об этом сразу после единственной нашей с ней прогулки по лесу, я готов был бы с ним согласиться. Но с тех пор она меня как-то упорно не замечает. А смотрит так, как будто хочет сказать что-то очень важное, но не решается. И вместо этого вдруг начинает кокетничать со всеми подряд.

Сразу после разговора с Тартареном я подсел к ней. Попробовал заговорить. А она от меня тут же к Крису. Спрашивает его о чем-то, ответов не слушает, смеется ни с того ни с сего. Крис был удивлен. Катя недовольна.

Похоже, она все время что-то придумывает, точно прячется. И не было у нее никогда никаких богатых папиков. А было что-то проще и страшнее.

А если Тартарен прав и она действительно…»

Глаза у Юнга на этой фразе закрылись сами собой, и он уснул подле очага, как и все прочие — в эту ночь уснувшие там, где сидели.

Крис, вызвавшийся дежурить, провел эту ночь во дворе форта, пытаясь воспроизвести идею Тёмы на песке.