Книга Поправка за поправкой - Джозеф Хеллер

— Надеюсь в таком разе, что вы будете пошевеливаться, — бесцеремонно произнес Уинтергрин, высказав то, что было у него на уме, с угрюмым, раздражительным недовольством, замаскировать которое не счел нужным. — Чего хорошего сидеть тут сиднем, имея на руках такой ходовой товар?

— Дайте нам страницу-другую, посвященную тому, о чем вы говорили сегодня, чтобы мы знали, о чем говорить, когда заговорим с людьми о том, о чем вы сегодня нам говорили. Тогда мы и начнем пошевеливаться со всей быстротой, на какую способны. Со скоростью света, а? Все просекли? И еще, Мило, есть одна тонкость, о которой мы все время забываем вас спросить, а надо бы, я полагаю. Вопрос щекотливый, так что простите заранее. Эти ваши самолеты, они летать-то вообще будут?

— Летать?

— Ну, исполнят ли они задачу, которую они, по вашим словам, исполнят? От этого может зависеть будущее всего человечества.

— Разве я стал бы обманывать вас? — спросил Мило Миндербиндер.

— Да еще когда от этого может зависеть будущее всего человечества? — спросил экс-рядовой первого класса Уинтергрин.

— Я уж скорее жену свою обману, сэр.

— Благодарю вас, Мило. Благодарю вас, Джин. Я знаю, этому я верю безоговорочно.

— Генерал Заблдыгер, — со страдальческой торжественностью напрасно обиженного человека начал Уинтергрин, — что такое война, я знаю не понаслышке. И, при всем уважении к вам, думаю, что никто на свете не знает ее лучше, чем я. Во время прошлой большой войны я нес за морем службу как рядовой первого класса. Я рыл ямы в Колорадо. Когда планировалось и осуществлялось вторжение в Нормандию, я находился в Средиземноморье, разбирал там почту в почтовой каморке. И в день «Д» я тоже сидел в ней, в каморке, не многим большей комнаты, в которой сидим сейчас мы. Во время кампании Рим — Арно я рисковал головой, снабжая наших бойцов — и по всему итальянскому театру военных действий — крадеными зажигалками «Зиппо».

— А я такими же яйцами, — вставил Мило.

— Нам напоминать о том, что поставлено на карту, не нужно. Я понимаю, кто наш враг, и знаю, с чем всем нам придется столкнуться. Никто в этой комнате не понимает лучше меня, что представляют собой мои обязанности в этом деле, и не отличается более глубокой преданностью моему долгу, состоящему в том, чтобы их выполнять.

— Простите меня, сэр, — униженно попросил генерал Заблдыгер.

— Кроме, разумеется, вас, генерал, а также присутствующего здесь мистера Миндербиндера. И каждого из ваших коллег, сидящих с вами за этим столом, сэр.

— Ну так и знал, что эти ублюдки чего-нибудь да спросят, — ворчливо сообщил он Мило, как только они вдвоем покинули комнату и остались наедине.

— Как ты думаешь, Уинтергрин, — прошептал Мило, пока они удалялись от величественного здания, из которого только что вышли, — эти наши самолеты, они летать-то вообще будут?

— Да откуда ж мне, мать их туды, знать?

— Если от этого зависит будущее всего человечества, наверное, может оказаться затронутым и будущее «МиМ. ПиП». Думаю, нам нужно найти кого-то, кто быстренько состряпает бумагу с изложением нашей идеи, чтобы они могли прямо сейчас и начать пошевеливаться, верно? Да нам и самим понадобится вытяжка из нее — для буклета или рекламною листка, которые мы пустим в розничную продажу. Кто у нас силен по этой части?

— Йоссариан?

— Нет.

— Почему?

— Он может завозражать.

— Ну и хрен с ним, — сказал Уинтергрин. — Мы можем опять его проигнорировать.

— Не матерился бы ты так часто в столице нашей родины.

— Так меня все равно только ты и слышишь.

Мило покачал, словно предчувствуя недоброе, головой, и разные половинки его седовато-рыжих усов неровно заколыхались — так, точно и росли-то они не из одной верхней губы.

— Нет, только не Йоссариан. В последнее время он то и дело возражает. По правде сказать, мне не хочется, чтобы он знал о наших делах больше того, что уже разузнал.

— Это почему же?

Мило продолжал покачивать головой.

— Я не уверен, что могу доверять ему. По-моему, у него еще сохранилась совесть.

4

Неподалеку от них, в Белом доме, президент заканчивал упаковку личных вещей — то был окончательный день исполнения его окончательного решения.

— Переодеться не собираешься?

Джордж Буш, завершая последние приготовления к официальному уходу с поста президента, ответил своему другу, что не собирается.

— Еще одно великое преимущество отставки состоит в том, что можно быть просто Джорджем, — весело сообщил он.

Наряд его состоял из хлопчатобумажных штанов цвета хаки, фланелевой рубашки в красную и черную клетку и охотничьего жилета с карманами для дичи, по которым он сейчас аккуратно рассовывал, собираясь, многие и многие похвальные грамоты и награды. Президент слегка помедлил, озадаченно вглядываясь в очередную бумагу, щедро украшенную эмблемами высокого поста, который он собирался вот-вот покинуть.

— Скажи-ка, Чарли, — задумчиво осведомился он, — что тебе известно о тяжелой воде?

— Ничего. А почему ты спрашиваешь? Она вроде как-то связана с ядерными реакциями, нет?

— Мы задержали одного типа, американца, который ее производит. Капеллан, ни больше ни меньше. Отставной капеллан воздушной армии времен Второй мировой.

— Так заставь его прекратить. В чем проблема?

— Прекратить он не может. Он производит ее, если ты понимаешь о чем я, биологическим путем.

— Биологическим? Нет, я не понимаю.

— Так сказано вот в этом меморандуме, кодовое название «Проточная труба». Ест и пьет он, как все мы, однако выходит из него, насколько я понял, тяжелая вода.

— О чтоб меня! И это правда?

— Тут сказано, что правда. Судя по всему, он результат исследований и разработок Мило Миндербиндера из компании «МиМ. ПиП», и теперь тот предъявляет на него преимущественные права.

— Мило Миндербиндера я знаю. Мило Миндербиндера я знаю давно.

— Кроме того, наши разведслужбы сообщают, что, прежде чем капеллана посадили под стражу, он состоял в тесном контакте еще с одним человеком из «МиМ», Йоссарианом. Еще одним бывшим офицером воздушной армии, капитаном.

— Йоссарианом?

— Да, и теперь он регулярно проводит переговоры с женой капеллана. Правда, в интимные отношения они пока не вступили. Кроме нее, он ведет переговоры с дипломированной медицинской сестрой — возможно, и она причастна к этой истории. А есть еще бельгийский след. Во время их последнего разговора сестра сообщила Йоссариану: бельгиец начал глотать.

— Йоссариану? — повторил Чарли Стаббз. — Ты сказал, Йоссариану?