Книга Частная клиника - Елена Ронина

– Все Ахмеда советуют, говорят, руки золотые.

– А не опасно? Начнет еще приставать?

– Да ну тебя! У него жена и трое детей, я все выяснила.

– Все равно, давай ходить вместе? Одна на массажном столе, другая рядом сидит.

– Как скажешь!

Но в один из дней соседка пойти не смогла – простудилась, и Катя, поверив в благонадежность Ахмеда, отправилась в кабинет одна. Минут через пять после начала сеанса она почувствовала: дело швах. Ахмед начал прерывисто сопеть, склоняться над ней все ниже и ниже, руки его затряслись. Девушка перепугалась до оцепенения. Кричи – не кричи, никого поблизости нет – принимал Ахмед в частном кабинете на окраине города.

Что делать? Вскочить со стола? Вот так прямо предстать перед возбужденным мужчиной в голом виде? И что – такой расклад может распалить его еще больше!

Заорать что было сил? Никто, конечно, ее не услышит, но, может, Ахмедка хоть испугается? А если не испугается? И вообще, что про него Катерина знает? Может, он насильник-рецидивист?..

Девушка в ужасе вся вжалась в массажный стол, стараясь хоть немного отдалиться от массажиста. Жену его Катя сама видела и младшую девчушку. Как-то они забегали к папе на работу. Тоже мне – папа. Часто у насильников, как потом выясняется, прекрасные семьи, которые никогда и ни о чем не догадываются.

Катерина решила заболтать Ахмеда (а по большому счету ей ничего другого и не оставалось) и тем самым отвлечь мужика от похотливых мыслей. Главное – она сумела собраться и нашла в себе силы настроиться на правильный тон. Тон просто друга, интересующегося семьей гадкого Ахмедки.

– А жена у вас красавица.

Ахмед что-то невнятно промычал в ответ, продолжая прерывисто дышать. Так, неправильно. Вопросы нужно задавать другие.

– А сколько ей лет?

– Двадцать пять, – прохрипел Ахмед, не переставая гладить Катю.

– Вы по любви женились или по воле родителей?

– По любви, – в голосе массажиста послышалось глухое раздражение.

– Ой, как интересно, Ахмед, а расскажите! Вы за женой как ухаживали?

– Как, как. Как все! Не знаешь, что ли, как ухаживают.

– Нет, Ахмед, у вас же традиции. Ты, кстати, кто по национальности?

– Мингрел я.

– Ну вот! – воодушевилась Катерина. – У вас уже в детстве жен распределяют.

– Почему в детстве?! – взорвался вдруг Ахмед. – Зачем в детстве! Что у вас за представления о людях?! Зоопарк, что ли! Где ты это слышала?! Дурдом какой! Стыд какой.

Ахмед наконец оторвал руки от Кати и начал размахивать ими, еще и жестами доказывая, что вокруг собрались одни дураки. Она поняла, боковым зрением наблюдая за сволочью Ахмедкой, что опасность миновала. Смотри, как за жену свою обиделся! А что к Кате приставал, значит, супругу вроде как совсем даже и не обижает.

– Темные вы люди – такое придумать! Книжек начитались. Она в техникуме тогда училась, такой красивый была, такой красивый. На меня посмотрела. Обожгла, понимаешь. И я на нее посмотрел. И все. И дальше ходили. Она по одной стороне улицы, я по другой. Она по одной, я по другой. Вай!

И так, рассказом про «красивый жена», и закончился благополучно Катин массаж. Больше Ахмедка ничего подобного себе не позволял. А Катя поняла, что можно перенаправить мысли человека, можно вывести его из любого состояния: выбрать тему для высказывания и тем самым повернуть его мысли в другую сторону.

Катерина расплакалась.

– Андрюшенька, прости, прости меня, я виновата. Ну что мне сделать для тебя? Я все поняла, – женщина говорила, говорила, гладила мужчину по голове, слезы лились по ее опухшему лицу. Андрей постепенно успокаивался. – Вот так, пойдем, ляжем, ты сейчас уснешь. Хочешь, я воды принесу?

В какой-то момент он опять с силой сжал Катину руку. Она поняла, что рано. Он никуда ее не отпустит. Рано.

– Нет, нет, я никуда от тебя не уйду. Я останусь здесь, рядом, а ты сейчас уснешь. И все пройдет. Ну что ты, ты у меня один-единственный. Мне никто не нужен, кроме тебя.

Женщина гладила Андрея по голове, плечам, рукам и говорила, говорила. Сколько времени прошло, она не понимала. Катя знала: главное – не молчать, главное – не менять интонацию. Он уже почти успокоился и сейчас уснет. Но только если у нее хватит выдержки, только если ей еще хватит слов про любовь, про чувства, еще хотя бы минут на десять. И важно не повторяться и говорить искренне, говорить, говорить.

Наконец Андрей задышал ровно. Нельзя сейчас даже пошевелиться, нельзя встать, нельзя уйти. Тогда он проспит до утра. Это приступ, все уже понятно. И если Кате дорога жизнь, нужно просто тихо лежать.

Утром все пройдет. Возможно, он даже не вспомнит о том, что произошло. Но убежать она сможет тоже только утром. Сейчас нельзя. Она врач, основы психологии проходила. Все самое страшное уже позади. Вконец измученная, Катерина уснула.

19

Они с Лизой лихорадочно собирали вещи.

– Может, тебе показалось? – Лиза со страхом смотрела на подругу.

Катя молча подняла голову: один глаз заплыл, рассечена бровь, в углу рта ранка.

– Ну да, ну да. Это я так. Все собрала? – Лиза сглотнула.

– Да у меня здесь немного вещей было. Все, поехали. Хотя подожди, давай быстро зайдем в Интернет.

– Что ты там собираешься смотреть?

– Мне пришла в голову одна мысль. Хочу найти ближайший психодиспансер.

– Прямо сдашь его? Катька, не боишься?

– Прекрати. Заедем, проверим: может, он уже на учете состоит. Понимаешь, уж очень симптомы у него явные. А он же в этой квартире прописан. Чтобы я уже ни в чем не сомневалась, – Катерина посмотрела на Лизу, – и чтобы никто не сомневался.

* * *

Девушка в регистратуре сонным голосом произнесла:

– Справок не даем, только по запросу из полиции. Вы че, из полиции?

– Мы не из полиции. Нам просто нужна информация о проживающем в вашем районе Андрее Игоревиче Смолякове. Не состоит ли он на учете?

– Права не имею, – так же бесстрастно зевнула девица.

– Посмотри-ка на меня. Я за этого Смолякова замуж собиралась, переехала к нему в дом, а он вон что со мной сделал. Это как, нормально? Просто совета твоего прошу по-женски. Замуж мне выходить? – Катя говорила тихо, но столько в ее голосе было силы, что девица наконец проснулась.

– Ну, так вам нужно заявление писать. Тем более, если он опасный.

– Давай проверим сначала.

Девица, громко стуча каблуками, унеслась за картотекой. Пробил ее Катин внешний вид. Оно и понятно, вон, Лизавета до сих пор в себя толком не пришла. Спокойной казалась только Катерина.