Книга Астрид и Вероника - Линда Олссон

Вероника не думала, что задержится и пустится в путь так поздно, но теперь радовалась вечерней поездке и подумывала, не заночевать ли. Ей нужно было сначала заехать за ключами в деревню к человеку, который приглядывал за домом.

Миновав лес, но еще не доезжая до моста, Вероника увидела на опушке двух лосей. Те стояли совершенно неподвижно. Солнце уже опустилось за деревья, и лоси четкими черными силуэтами вырисовывались на белизне снега, которая чередовалась с блеклой зеленью прошлогодней пожухлой травы. Вероника сбавила скорость. Пересекая мост, она видела, как обманчиво-медленно катит свои волны река, закручиваясь водоворотами, и слышала бурный влажный шум воды под мостом.

Нужный ей деревенский дом Вероника нашла легко: ей заранее хорошо его описали — современная кирпичная постройка выделялась среди старых деревянных домов, крашенных в традиционный ржаво-красный цвет. В неподвижном воздухе над печными трубами ровными серыми столбиками поднимался дым. Было тихо. Лишь когда Вероника вышла из машины, ее облаял сидевший у дома дряхлый золотистый ретривер, да и то гавкал он неохотно и мирно. Вероника прошла по дорожке к крыльцу. После теплой машины вечерний воздух казался особенно прохладным. За деревней расстилались голые поля, ожидая вспашки.

Веронике было неловко беспокоить обитателей дома в субботний вечер, но все же она позвонила. Из-за двери приглушенно доносился звук телевизора — и соседские окна тоже мерцали отсветами телеэкранов. Но женщина, открывшая Веронике, нимало не рассердилась и гостеприимно пригласила ее войти. В натопленном доме вкусно пахло стряпней — хозяева, видно, недавно ужинали. Меблировка в холле была основательной, солидной, здесь царил уют.

— Вы, как я понимаю, Вероника Бергман. — Хозяйка протянула гостье руку — пухленькая, невысокая, в синем тренировочном костюме и громоздких овчинных тапках. Она вежливо предложила кофе, Вероника отказалась, и тогда хозяйка кликнула мужа, который тотчас появился, будто только и ждал, пока его позовут, — высокий, массивный мужчина с открытым приятным лицом. Казалось, тренировочный костюм ему тесноват.

Крепкое мозолистое рукопожатие. Хозяин сунул руки в карманы, прокашлялся.

— Я все сделал, как было велено, — начал он. — Надеюсь, вы останетесь довольны, там теперь порядок. Хорошо, что погода уже теплая, у вас не будет никаких сложностей с водопроводом. — Он помолчал, явно придумывая, что бы еще сказать. — Жаль, конечно, что старая дама так умерла. Ну да, я полагаю, она сама все решила. — Он смущенно потер подбородок и снова откашлялся. — Сейчас, погодите, за ключами схожу.

Он быстро вернулся и вручил Веронике конверт коричневой бумаги.

— Тут разные документы на недвижимость. Будет время, посмотрите, а если возникнут вопросы — сообщите. — Он протянул руку на прощание и спохватился: — Забыл, там еще письмо от госпожи Маттсон. Она велела отдать вам вместе с ключами.

Кажется, он хотел еще что-то добавить и переминался с ноги на ногу, но сказал лишь:

— Что ж, до свидания и удачи.

Вместе с женой он проводил Веронику до двери, и потом оба помахали ей с крыльца. Когда дверь затворилась, Вероника почувствовала их облегчение: снова можно вернуться к субботнему досугу. Да она и сама тоже испытала облегчение.

За воротами она приостановилась и извлекла из конверта ключи на простом кольце. Взвесила их в руке. Всего ключей оказалось два: один старый, потемневший от времени, а другой современный, стальной, блестящий. Вероника сунула их в карман и поспешила к машине.

До дома оставалось всего ничего езды. До ее дома.

Но сначала следовало заехать еще кое-куда.

Путь был недалек, но, пока Вероника добиралась, начало темнеть. Там и сям по обе стороны дороги вдали желтели светящиеся прямоугольники окон, указывая на фермерские дома в темноте. Но машин почти не попадалось. Когда впереди показалась церковь, Вероника затормозила, потом свернула с шоссе налево и остановилась у смутно белевшего в темноте здания храма. Глубоко вдохнула уже успевший остыть воздух, в котором тянуло запахом печного дымка. Было тихо, и Вероника слышала лишь, как изредка вдалеке по шоссе проезжала машина. Обойдя церковь с западной стороны, Вероника вышла к кладбищу. Уже почти стемнело, но снег, еще не стаявший под стеной, казалось, светился сам по себе бледным светом, да и глаза у Вероники быстро привыкли к полутьме.

Из всех могил лишь считаные выглядели ухоженными, две или три недавно кто-то навещал, судя по цветам. А свежая могила на всем погосте была только одна.

— Если я и покину этот дом, то отправлюсь прямиком на кладбище. Место я уже выбрала и оплатила. Понимаете, мне надо было заранее твердо знать, что у меня будет там свое место, — так сказала Астрид однажды, когда они вдвоем шли мимо церкви.

И вот Вероника увидела его — то место, которое обрела Астрид. Маленькая гранитная плита плоско лежала на земле. Никакого надгробия, только эта скромная табличка с именем Астрид и словами:

«…nu vill jag sjunga dif milda sånger…»

Рядом лежала другая маленькая плита, обомшелая от времени, с едва различимым именем «Сара».

Вероника извлекла из кармана два кусочка новозеландского нефрита. Сжала в ладони. Камушки были гладкие и теплые. Она положила по камушку на каждую плиту. Потом присела на корточки и обвела кончиками пальцев строку, выбитую на новой гранитной плите:

«…nu vill jag sjunga dif milda sånger…»

«…убаюкаю тебя песней ласковой своею…»

Вероника опустилась на колени и погладила холодный твердый гранит. И замерла.

Потом где-то вдали вдруг залаяла собака. Вероника вздрогнула, поднялась и медленно побрела обратно к машине.

Вероника проехала мимо закрытого на ночь магазина, рядом с которым с рекламного щита взывали в ночь разлохмаченные объявления о скидках. Вот и знакомый крутой поворот с дороги, вот и подъем на холм. По сторонам дороги темнели дома, но свет нигде не горел. На верхушке холма Вероника свернула на проселочную дорогу, миновала изгородь с рядом почтовых ящиков. За изгородью маячили жестяные сарайчики, едва различимые в темноте.

У ворот знакомого дома Вероника остановила машину и вышла. В тишине было слышно лишь, как тихо гудит остывающий автомобильный мотор. Остро пахло прошлогодней листвой и влажной, оттаивающей землей, которую к ночи снова прихватило морозцем. Минуту-другую Вероника медлила, всматриваясь в темный дом, потом отперла ворота и пошла по дорожке к крыльцу. Гравий у нее под ногами смерзся в твердую плотную массу. В кармане у Вероники позвякивали ключи. На крыльце она достала их — они были теплыми. Старый ключ не проворачивался в замке, пришлось налечь на дверь плечом и дергать ручку вверх, пока дверь все же не поддалась. Новый ключ открыл нижний замок мгновенно и легко.

Воздух в темной прихожей был вовсе не таким стылым и застоявшимся, как опасалась Вероника, — нет, ее встретило уютное дуновение сухого тепла, и сыростью не пахло — вообще ничем не пахло. Складывалось ощущение, что дом поджидал ее, готовый принять и согреть, — ведь здесь заранее навели порядок, проветрили и натопили. Вероника протянула руку к выключателю, но передумала и двинулась дальше в темноте. Она медленно, на ощупь миновала прихожую, вытянув руки вперед, будто лунатик, но в кухне оказалось светлее — слабый отсвет лился в окно с улицы. Вероника подошла к окну, посмотрела на поле, где под тонким налетом снега проступала примятая трава. Прижала к холодному стеклу сначала ладони, затем лоб.