Книга В объятиях наследницы - Мэгги Робинсон

– Это Рэндольф, – сказала Луиза, указывая на крылатое чудовище.

– Почему ваш дед так любил горгулий? Они повсюду.

– Не знаю. Он даже насажал их на здание своего банка в Лондоне. Как вам известно, у них есть архитектурное оправдание – они отводят дождевые потоки, чтобы вода не текла по стенам и не разъедала известку. А во времена Средневековья церкви пугали ими своих неграмотных прихожан. Если кто-то вел себя неподобающим образом, достаточно было взглянуть на это исчадие ада, чтобы тут же исправиться. В техническом смысле Рэндольф – это нелепость, поскольку он не служит водосточной трубой.

– Очень интересно. В Харроу мне этого не рассказывали.

– Я тоже очень мало узнала в школе. Я ходила туда всего один год, чтобы навести «лоск». И это было невероятно скучно. Ходить с книгами на голове вместо того, чтобы их читать! Шитье. Составление меню. Вам бы так!

– Боже упаси.

Луиза шлепнула его по руке:

– Не смейтесь надо мной. У меня была гувернантка, но она мало знала. Мне пришлось заняться самообразованием.

– Браво. – Вот объяснение ее интересу к новомодным веяниям, доктор Фрейд и прочее.

– Женщины должны получать образование, – настаивала она. – Как может женщина воспитывать детей, если она невежественна?

– А вы хотите семью? – осторожно поинтересовался Чарлз.

Луиза отвернулась.

– Раньше хотела, как все девочки. Но потом поняла, что мне свобода важнее.

– И вы думаете, что женщины должны иметь право голоса?

– Конечно! И мы, женщины, это право получим.

– И вы, женщины, будете голосовать за того кандидата, у кого самое красивое лицо. – Ее было очень легко раздразнить. И Чарлз тут же почувствовал тычок кнутовищем под ребра.

– Женщины уже могут участвовать в некоторых местных выборах и работать в комитетах. Нам нужно универсальное избирательное право. Ведь мужской пол не обладает исключительным правом на ум и трудолюбие.

– Нет. Мне встречалось немало полных болванов. – И это еще мягко сказано, подумал Чарлз.

– Вот. Видите сами. – Она была так красива, кипя от возмущения. Маленькие влажные пряди обрамляли ее лоб. Чарлзу хотелось растереть эти прядки в пальцах, чтобы испытать их упругость. Но вместо того он дотронулся до шипастого гранитного крыла Рэндольфа. – Что он охраняет?

– Ничего особенного. Там, внутри, есть комнатка. Когда я была маленькой, мы устраивали тут чаепития.

– У нас осталось немного вина. Почему бы нам не войти?

Чарлз не стал ждать. Чтобы преодолеть низкий дверной проем, ему пришлось нагнуть голову. Внутри было темно, сильно пахло сырой землей и плесенью. В центре комнаты, под низким потолком, стоял грубо сколоченный стол с единственным, покрытым слоем пыли стулом.

Луиза провела по столешнице пальцем в перчатке.

– Ха! Раньше было четыре стула.

– Кто-то разжился ими. – Чарлз оглушительно чихнул.

– Я не заглядывала сюда много лет. Помню это место совсем другим. Тут были подушки. И старый ковер.

– Думаю, их забрали или плесень сгубила. Сторожевой пес из Рэндольфа вышел ненадежный. Или, скорее, сторожевой ящер? Он похож на рептилию. – Вытащив из кармана носовой платок, Чарлз стряхнул пыль со стула. – В самый раз для принцессы. Пойду принесу вино.

Оказавшись снаружи, Чарлз наполнил легкие свежим воздухом и пошел по направлению к лошадям на привязи. Осталось меньше полбутылки бургундского. Нет смысла везти вино обратно домой.

Когда Чарлз вернулся в хижину, Луиза уже не сидела на стуле, а выглядывала в заросшее плющом окно.

– Здесь я встречалась с сэром Ричардом, – сказала она бесцветным голосом.

– Если это место полно для вас неприятных воспоминаний, нам лучше отсюда уйти.

– Нет. Я хочу встретиться с ними лицом к лицу. Подумать, кем я была. Что сделала.

– Луиза, вы не сделали ничего такого, чего не делали тысячи других любопытных девушек до вас. Вам повезло избежать последствий, кроме, конечно, последующего заточения. Вы достаточно настрадались, вам не кажется?

– Да, пожалуй. Знаю, что мои беды ничто по сравнению с тем, что терзает большинство людей. У меня есть собственная крыша над головой. Одежда и пища. Библиотека.

Он обнял ее.

– И вы могли заняться самообразованием. Потом вы должны показать мне свои любимые книги.

Луиза склонилась к нему, теплая и благоухающая фиалками, пахнущая потом и лошадьми. Чарлз не ожидал, что этот запах окажет на него такое возбуждающее действие.

– Хорошо. Вы любите читать?

– Раньше любил. – Прошла целая вечность с тех пор, как Чарлз тешил самолюбие, стараясь превзойти остальных мальчиков в Харроу. После Африки книги больше не развлекали и не давали ему утешения. Впрочем, он не мог позволить себе их покупать.

– В Роузмонте полно соблазнительных книг.

Он взглянул на ее милое порозовевшее лицо.

– В Роузмонте много соблазнов. Начиная с вас.

Вино было забыто, когда он поцеловал Луизу, и на сей раз в его поцелуе была нежность, а не отчаянная настойчивость. Хотя, видит Бог, отчаяние просто снедало его.

Она раскрыла губы ему навстречу, чуть поеживаясь в темной прохладе грота. Целоваться входило у них в привычку. Чарлзу казалось, что им следует сдерживать нежные чувства до тех пор, пока они не окажутся на публике, где нужно продолжать ломать комедию. Однако эти сорванные украдкой взаимные ласки языком приносили массу удовольствия.

На губах Луизы ему чудился вкус надежды, сожалений и фруктового пирога. Не иначе как он окончательно сходит с ума, ведь, конечно же, надежда и сожаления не имеют вкуса или запаха. Но ее эмоции обволакивали Чарлза, словно тягучий мед. Сейчас он знал Луизу так, как еще вчера казалось ему невозможным.

Здесь не было места, куда бы он мог уложить Луизу, чтобы сделать свое дело. Грубый стол решительно не годился – ее ягодицы были слишком нежными, чтобы ерзать по выщерблинам и въевшейся грязи. Следует поехать домой. Добраться до широкой постели и услаждать друг друга, пока не наступит время обеда.

Чарлз неохотно оторвался от ее губ. Он дал обещание. Как джентльмен, он не должен компрометировать ее еще больше. Если их обман раскроется, Луизе не искупить скандала за всю оставшуюся жизнь. Чарлз не сомневался, что уж тут Грейс Уэстлейк отыграется, запрет Луизу в каком-нибудь жутком месте, не в Роузмонте, а с настоящими, облаченными в белое горгульями, которые будут сторожить каждый ее шаг.

Милостивый Иисусе. Может быть, ему следует жениться на ней по-настоящему? Они не обязаны жить вместе. Но будь Чарлз законным супругом Луизе, он мог бы защитить ее от хищнических намерений семьи.

Луиза подняла на него взгляд: