Книга Настольная книга сталиниста - Юрий Жуков

Трагическое утро 22 июня вынудило отказаться от намеченных планов. Заставило принять прямо обратные решения. Еще 16 июля, за три дня до вступления в должность наркома обороны, Сталин восстановил в армии институт военных комиссаров. Четыре месяца спустя вместе с Андреевым, исполнявшим вместо Жданова обязанности второго секретаря ЦК, провел постановление о воссоздании в МТС и совхозах политотделов. Ничего не стал предпринимать, когда в обкомах, крайкомах, ЦК компартий союзных республик стали снова образовывать отраслевые отделы. Якобы без них невозможно улучшить работу в народном хозяйстве.

Однако восстановление явно порочной системы «двоевластия» государственных и партийных структур так и не дало положительных результатов. Не изменило катастрофического положения. И тогда-то Маленков, чей опыт неизмеримо обогатился деятельностью в составе Государственного комитета обороны, чьи позиции в аппарате возросли после отъезда Жданова в Ленинград, перешел в атаку. Без шума, излишнего привлечения внимания он вернулся к курсу, намеченному XVIII съездом: 9 октября 1942 г. добился ликвидации института военных комиссаров; 24 мая 1943 г. — упразднения должности замполитов рот и одновременно сокращения политработников армии на 33,5 тысячи человек; 2 июля — закрытия из-за полной ненадобности Военно-политической академии имени Ленина. Все эти решения принимались ради достижения одной, нескрываемой цели — укрепления единоначалия.

Для решения той же задачи, но в более сжатые сроки, ликвидировали и остальные чрезвычайные органы ВКП(б). 9 января 1943 г. — политотделы на железных дорогах, 18 февраля — на морском и речном флотах, 31 мая — в МТС и совхозах. А 6 августа упразднили и должности отраслевых секретарей обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик. Тем самым вернулись к тому положению, что существовало в канун войны. И даже несколько продвинулись вперед. В том же ряду следует рассматривать «самороспуск» Исполкома Коминтерна 15 мая 1943 г. «Самоликвидацию» всемирной коммунистической партии, отнюдь не случайно происшедшую в те же месяцы.

В начале же следующего года была сделана попытка продолжить перестройку: 24 января Молотов, Маленков, Хрущев направили Сталину проект постановления ЦК «Об улучшении государственных органов на местах». Констатировали: «Наши местные партийные органы в значительной степени взяли на себя оперативную работу по управлению хозяйственными учреждениями, что неизменно ведет к смещению функций партийных и государственных органов, подрыву их ответственности и к усилению бюрократизма».

И потому в качестве «организационных мер» предложили следующее:

«Укрепить государственные органы наиболее авторитетными и опытными кадрами». «Признать целесообразным», чтобы первые секретари ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, окружкомов, горкомов и райкомов были бы одновременно и председателями совминов, исполкомов соответствующих уровней властных структур. Упразднить во всех партийных органах «должности заместителей секретарей по отдельным отраслям — промышленности, торговли, транспорту, сельскому хозяйству, а также соответствующие отделы».

Сталин проект поддержал. Одобрил. Скрепил резолюцией: «За (с поправками в тексте). И. Сталин». Правку же внес чисто стилистическую, убрал повторы. Одну фразу целиком, шесть слов в других. Да предложил свой вариант названия — «Об объединении руководства партийных и государственных органов». После этого к открытым сторонникам проекта примкнул и Андреев. Казалось, решение предрешено, не вызовет возражений. Однако на заседании Политбюро предложение большинством голосов отклонили несмотря на позицию Сталина.

Партия борется за власть…

Что же вынудило часть узкого руководства пойти на столь крайнюю меру, как реформирование партии, поиск для нее нового, менее значимого, менее ответственного места?

Прежде всего осознание вреда, ущерба, который наносило «двоевластие». Бессмысленность, вздорность параллелизма двух властных структур. Но в еще большей степени — нехватка кадров. Тех самых, которые действительно «решают все», для обоих ветвей власти. Нехватка, которая наиболее остро проявила себя в годы войны.

Маленков и как начальник Управления кадров, и как второй секретарь ЦК знал о том намного лучше других, которые узнали обо всем позже. На заседании, проходившем в Управлении пропаганды 18 апреля 1946 г., огласили результаты изучения партии. Данные, свидетельствовавшие об удручающем, если не говорить более прямо, положении.

Из пролетарской партия превратилась в чиновничью. Служащие в ней составляли уже 47,6 процента. Несмотря на это образовательный уровень членов ВКП(б) оказался крайне низким, явно противоречащим успехам культурной революции, которыми так гордились, восхищались. 67,2 процента коммунистов, включая и руководящие кадры — работников райкомов, горкомов, обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, — не имели даже среднего образования. Высшим же обладали только 7,3 процента.

Такими были общие характеристики. Более страшная картина обнаружилась при выборочном обследовании партийной элиты ряда краев и областей европейской части РСФСР. Оказалось, что никто из опрошенных не сумел назвать ни одного произведения Ленина или Сталина. Из 27 работников высшего ранга лишь 16 читали «Краткий курс», но еще до войны. Несмотря на то, что именно в те дни все средства массовой информации излагали, пересказывали, комментировали ответы Сталина на вопросы корреспондента «Правды» по поводу фултонской речи, только немногие сумели ответить на вопрос: кто такой Черчилль? Практически все книг не читали. Не знали элементарного. Например, полагали, что Белинский — русский педагог…

Из 78 заведующих кафедрами истории СССР, существовавших тогда в стране, 18 человек не имели ни степени, ни высшего образования. Среди заведующих кафедрами марксизма-ленинизма число таких «профессоров» превышало 50 процентов. Среди членов верховных судов союзных республик имели высшее образование, правда, не всегда юридическое, 55,2 процента, а среди народных судей — всего лишь около 8.

Эти данные красноречиво подтверждали правоту сторонников реформы, сторонников лишения партии абсолютной, всеобъемлющей власти. Должны были убедить всех, что пора «командиров индустриализации», обладавших лишь одним достоинством — участием в Октябрьской революции, в Гражданской войне, баполонили все партийные органы люди иные.

Кто? Самые серые, заурядные, незаметные, не обладающие ни заслугами в прошлом, ни профессией, ни образованием в настоящем. Зачастую, особенно на местах — в союзных республиках, плохо владеющие русским языком. Малограмотные. Удерживающиеся, продвигающиеся «по службе» благодаря конформизму, управляемости, готовности проводить в жизнь любое, самое абсурдное решение. Подменившие необходимую по должности компетентность тем, что они же стали называть «исполнительской дисциплиной». Превратившиеся в механические ретрансляторы указаний, распоряжений, приказов и команд. Пытавшиеся подтвердить, доказать свое членство в партии, свое марксистско-ленинское мировоззрение бездумным догматизмом, вырванными с кровью из контекста цитатами и безудержным изначально, но все же непрерывно возраставшим восхвалением Сталина. Уверенные, что вместе с постом в партийных органах им дали и все необходимые знания, умение. Возможность разбираться во всех без исключения вопросах, право руководить инженерами, учеными, деятелями литературы, искусства.