Книга Вся ночь впереди - Тереза Вейр

«Только что видел Остина Беннета. Забудьте о нем. Это не Остин, а черт знает кто. Развалина какая-то. Так что не надейтесь – он не вернется…»

Так – или примерно так – будет рассказывать о нем Стенли. Пожалуй, только в эту минуту Остин до конца осознал, что его жизнь полностью и окончательно переменилась.

Закрыв дверь, он, опираясь на трость, похромал в кабинет. Стенли прав, думал он, вытирая со стола пролитый джин. Он, Остин, на старое место не вернется. Да и к чему? Он больше не может приносить пользу. По телефону разговаривать он не в состоянии – это раз. Потерял всякое представление о цифрах, числах и математике в целом – это два. Да что там математика! Он даже стакан налить не может. На что он, спрашивается, теперь годится?

Ему надо было умереть. Так было бы лучше для всех.

Чтобы промокнуть со стола джин, он использовал два кухонных полотенца. Тем не менее в воздухе по-прежнему пахло спиртным. А он-то надеялся, что никаких следов пребывания Стенли в доме не останется. Он не хотел, чтобы Молли знала о его визите.

Остин ставил бутылку с остатками джина на шкаф, как вдруг с него спланировала на пол какая-то белая бумага.

Вернее, не бумага, а конверт.

Остин нагнулся и поднял конверт с пола. Письмо было адресовано Молли, причем адрес был написан твердым мужским почерком. Марка и штемпель указывали на то, что письмо послано из Флориды.

Конверт был надорван. Казалось, Молли до такой степени не терпелось узнать, о чем ей пишут, что она напрочь забыла о существовании специального ножичка для вскрывания писем.

Остин сунул два пальца в конверт и вытащил оттуда сложенный вдвое разлинованный листок.

Очень медленно, слово за словом он прочитал письмо. И почувствовал, как по его телу прокатилась дрожь. Сейчас он испытывал примерно те же чувства, которые им владели, когда год назад он прочитал прощальное письмо Молли.

Итак, у нее есть другой.

Фраза, конечно, избитая, зато верно отражает действительность.

Конечно, мысли об измене жены не раз приходили ему в голову, но, по большому счету, слишком серьезно он никогда к ним не относился.

Остин рассмеялся каким-то нечеловеческим, похожим на орлиный клекот смехом. Почему, в самом деле, и не быть другому? Ведь был же, был другой – на протяжении всех совместно ими прожитых двадцати лет был. Одна только разница: тот умер, а этот – живой и, судя по всему, отлично себя чувствует.

Остин не знал, сколько прошло времени с того момента, как он обнаружил злосчастное письмо. Из состояния ступора его вывел звук мотора подъехавшего к дому автомобиля. Это не был универсал Молли – уж его-то он как-нибудь бы узнал. Нет, это была другая машина и, судя по приглушенному, но мощному рокоту двигателя, не иначе как спортивная.

Продолжая держать в руке адресованное Молли письмо, он вышел в коридор и подошел к окну. На улице уже было темно. У подъезда стоял спортивный «Эм Джи» Марка Эллиота. В эту самую минуту из него вылезала Молли.

У Остина перехватило горло, а на лбу выступил холодный пот.

Все остальное виделось ему, как в замедленной съемке.

Марк Эллиот.

Открывает дверцу машины. Выходит.

Захлопывает дверцу. Улыбается.

Достает с заднего сиденья пакет с продуктами.

Направляется к дому.

Молли останавливает его. Кладет ему руку на предплечье. Забирает у него покупки.

Разговаривает с ним.

Марк возвращается к машине. Садится.

Молли не торопится входить в дом. Поднимает руку, машет Марку на прощание, затем наблюдает, как он отъезжает от дома.

У Остина оставалось еще довольно соображения, чтобы понять: он – сплошной комок нервов. В таком состоянии он только все испортит. Ему требовалось время, чтобы обдумать, как себя вести, и немного успокоиться.

По этой причине встречаться сейчас с Молли он не хотел.

Просто не мог.

Торопливым подпрыгивающим шагом он направился в кабинет, закрыл за собой дверь и плюхнулся за стол.

Ревность подкосила Остина. В этом чувстве не было никакой логики, поскольку Остин считал, что эмоциональные связи с женой у него потеряны уже довольно давно. Выяснялось, однако, что это далеко не так.

В полной прострации, не зная хорошенько, что делать, что говорить и как реагировать на почерпнутую из письма информацию, он принялся один за другим выдвигать ящики стола. Ничто не привлекало его внимания до тех пор, пока Остин не наткнулся на белый бумажный пакет. Дрожащими, как у немощного старика, руками он вынул пакет из ящика, положил на стол и разорвал белую упаковочную бумагу.

Его взгляду, который застилала алая пелена ярости, предстала «грибная» птица.

Купленная им год назад для Молли.

Но не для той Молли, какой она стала нынче.

Ему казалось, что он купил эту птицу в какой-то другой жизни и для совершенно другой женщины. Ему пришло в голову, что он совершенно не знает свою жену. Она совершенно незнакомый для него человек, попросту говоря, чужая.

Но знал ли он ее хоть когда-нибудь? Разве она не была для него чужой все эти годы, всю их совместную жизнь?

Но даже при этом условии он мог бы догадаться, что она завела себе другого. Хотя бы по одежде или по поведению. Та, прежняя, Молли никогда так не одевалась и не поступала, как Молли нынешняя.

Остин дышал тяжело, как кузнечный мех, а сердце его неистово билось. И не болезнь была тому причиной, а первобытная, страшная в своей примитивности животная злоба.

Дрожащим пальцем он провел по крылу «грибной» птицы. Потом, сморщившись от отвращения, Остин схватил птицу и с размаху швырнул ее в стоявшую под столом корзинку для бумаг.

И почему он не выбросил ее раньше? Чего ждал? Непонятно…

Глава 18

У Молли забарахлил мотор. Воспользовавшись этим как предлогом, она заехала к Марку. И… засиделась дотемна.

Они заболтались, и Молли потеряла чувство времени. Так что ее машину Марк так и не осмотрел.

– Мне пора ехать, – сказала Молли, взглянув на висевшие на кухне часы. Взяв сумочку, она направилась к двери.

Марк шел за ней как привязанный.

– Не уезжай, – тихо попросил он.

Молли взялась за ручку двери.

– Мне надо ехать. Надо, понимаешь?

Марк нежно коснулся ее запястья, указав на темное пятно с внутренней стороны.

– Откуда это у тебя?

Синяк! Молли раньше его не замечала и знать не знала, откуда он взялся.

– Представления не имею. Кожа у меня очень нежная, так что синяки появляются от малейшего удара или щипка.