Книга Привет, красотка! - Патрик Санчес

«Как меня угораздило пригласить Ванду в офис? Надо было встретиться в ресторане, тогда она не столкнулась бы с Престоном», — сетовала Руби, пылая ненавистью к квартирантке. Несправедливо, что Ванда так очаровательна и уверена в себе. Руби привыкла, что мужчины предпочитают ей стройных женщин, но на этот раз ее обставила толстушка. Значит, Руби не выдерживает сравнения даже с дамами своих габаритов?!

— Ты должна признаться ей, Руби. Ванда наверняка понятия не имеет…

— Боже мой, Джереми, мне было трудно признаться даже тебе. Как я откроюсь Ванде насчет Престона?

— Легко и просто. Прямо так и попроси ее отвалить от твоего мужчины.

— Если бы он был моим мужчиной!.. В этом-то и проблема!

— Прости, Руби, но я считаю, тебе нужно с ней поговорить. Ванда кажется вполне здравомыслящей особой. Нечего себя накручивать.

— Ну, не знаю, может быть.

— Надеюсь, ты решишься, — подбодрил ее Джереми. — Слушай, мне пора. Утром завтракаю у матери. Наверняка приведет священника, будет обращать меня на путь истинный.

— Шутишь?

— Нет, на прошлой неделе она прислала листовку насчет бывших геев, которые нашли спасение в Иисусе. Я надеялся, рано или поздно мама устанет делать из меня натурала, но она, похоже, не сдастся никогда.

— Не заставляй меня рассказывать о матерях, которые никогда не сдаются, иначе провисим на телефоне до утра. Удачи тебе завтра.

— Спасибо. Поговори с Вандой.

— Может, и поговорю. Пока, Джереми. — Руби повесила трубку. Забавно, как матери не устают шпынять своих чад, пытаясь сделать детей тем, чем они никогда не станут. Оказывается, у тощего гея и толстушки традиционной ориентации много общего. Одинаковое отношение общества, например: как будто с ними не все в порядке, нужно указать свет в конце туннеля, и все наладится. Непохожих всегда пытаются изменить каждый раз якобы из благородного стремления помочь. Религиозные правые оправдывают свои фашистские лозунги цитатами из Библии и христианскими догмами, а мучители Руби прикрываются «бескорыстной заботой о здоровье толстых людей». Кто же признается в неприятии чьей-то внешности, или собственном тщеславии, или нежелании иметь жену-слониху, или мечте заработать миллиарды на «пирамидах», обещающих похудание, — нет, они лезут в душу, размахивая лозунгом «Беспокойство о здоровье людей с избыточным весом». Чертова брехня!!! Здоровье толстяков никого не интересует. Нетрудно разгадать истинные мысли мужа, сидящего рядом с «ходячей горой» перед телевизором, где идет шоу Опры Уинфри. Вслух он скажет: «Дорогая, ты мне нравишься любой, но я тревожусь о твоем здоровье», а сам подумает: «Сил нет смотреть на такую тушу».

Религиозным правым в душе начхать на то, что в Библии сказано о таких, как Джереми, или на то, как Иисус относится к гомосексуалистам, — просто лозунги о физическом или нравственном здоровье ближних придают их потугам некое благородство. Не могут же ревнители стандартов откровенно признаться, что считают гомосексуализм отвратительным и неприемлемым и геи противоречат их понятию о нормальном и здоровом, а толстяков недолюбливают потому, что те, простите за каламбур, не помещаются в привычные рамки стандартного и правильного!

Да, у Руби с Джереми много общего, хотя с недавних пор она начала замечать ощутимое потепление общественного климата в отношении к гомосексуалистам. Из фильмов постепенно исчезают отрицательные штампы, в некоторых штатах приняты благоприятные законодательные акты, а в Вермонте даже разрешили однополые браки. Любого человека, придерживающегося мнения, что гея можно превратить в натурала, единодушно признают сумасшедшим, однако никто и глазом не моргает, когда людей с избыточным весом энергично пытаются изменить с помощью всевозможных диет и программ. Допустим, несколько гомосексуалистов и в самом деле вернулись к традиционной ориентации, но скольким толстякам удалось похудеть? Руби могла по пальцам посчитать надолго сбросивших вес. Если геи генетически предрасположены к однополым отношениям, возможно, и толстяки еще до рождения запрограммированы быть полными — почему люди не понимают это? Всякий здравомыслящий человек в ужасе отшатнется, если вы скажете, что гомосексуалистам показана электрошоковая терапия, однако искренне пожелает удачи толстому приятелю, которого на каталке увозят в операционную вспарывать брюхо и ушивать желудок, скрепляя шов скобками, чтобы в постройневшем бедняге общество признало своего. Сумасшествие, форменное безумие!

Чувствуя себя одинокой и несчастной, Руби включила телевизор посмотреть вечерние новости. Она рассеянно слушала рассказ Симоны и ее соведущего Чарли Паркера о последних событиях на белом свете и в его окрестностях, но вдруг речь зашла о недавнем переполохе в Национальном аэропорту.

— Загадочное происшествие, — услышала Руби. — Вчера в аэропорту Рейгана из-за подозрительной сумки на непродолжительное время пришлось перекрыть центральный проход. Поздно вечером белая женщина, по описанию полная, рыжеволосая и голубоглазая, внезапно кинулась бежать после того, как собака проявила интерес к ее багажу. Направляясь из терминала в гараж, женщина бросила чемодан. Проход был оцеплен, а к чемодану направили робота для разминирования предполагаемой бомбы. По странному стечению обстоятельств, единственным содержимым чемодана оказался шестифутовый пакет булочек с корицей из пекарни «Циннабон», открытой недалеко от терминала.

Симона считывала текст с телесуфлера, а на экране показывали нечеткую запись камеры видеонаблюдения. Руби с ужасом увидела себя, толстую, бегущую по коридору.

— Булочки с корицей переданы в лабораторию для анализа. Полиция и служащие аэропорта просят сообщать любую информацию об этой женщине, условно названной Булочной террористкой.

На экране снова появились Симона и Чарли. Обычно ведущие держались с профессиональной бесстрастностью, но в этот раз не могли сдержать улыбок. Чарли едва сдержался, чтобы не прыснуть, переходя к сюжету о насилии на Ближнем Востоке.

С бьющимся сердцем Руби выключила телевизор. К счастью, из-за плохого качества съемки ее узнать невозможно, но дело не в этом. Руби и сама посмеялась бы — толстуха, бешено тряся телесами, несется по терминалу с булками в чемодане, забавно, ей-богу, забавно, — но это произошло с ней! Раньше над Руби издевались в школе, теперь — звездный час! — она стала посмешищем национальной столицы. Девушка устала быть объектом насмешек, ей смертельно надоела роль Большой Толстой Руби! Уставившись в пустой экран телевизора, Руби вспомнила запись видеокамеры наблюдения, Ванду, которой названивает Престон, Симону и Чарли, смеявшихся в вечерних новостях, даже противную Хизер Уоткинс из третьего класса. Закрыв лицо ладонями, Руби даже не пыталась сдержаться. Когда хлынули слезы, она схватила подушку и уткнулась в нее, стараясь заглушить рыдания. Симона на работе, Ванда где-то в городе, но Дорис-то через стенку, в «берлоге», и Руби не хотела, чтобы мать услышала, как она скулит. Руби давно так не плакала — задыхаясь от рыданий, содрогаясь всем телом, когда из горла вылетает тонкий пронзительный звук. В одиннадцать пятнадцать, когда Ванда назначила свидание мужчине, которого Руби тайно любила уже несколько лет, а над Булочной террористкой потешался весь город, Руби Уотерс имела полное право выплакаться и сделала это не торопясь и со вкусом.