Книга Супружеское ложе - Лора Ли Гурк

Джон с тяжелым вздохом повиновался.

— Буду благороден, — решил он, пока она снимала кружевной шалевый воротничок, — хотя это несправедливо. Моя собственная жена, а я даже не могу подсмотреть, какого фасона у нее нижние юбки!

— Ты и без того видел в своей жизни сотни юбок, — парировала Виола, расстегивая корсаж. — Мои рассматривать не обязательно.

Она выскользнула из платья и юбок, сбросила туфельки и натянула рубашку и штаны.

— Ну вот, теперь можешь снова повернуться. Джон бросил взгляд на жену в мужском костюме и усмехнулся.

— На тебе эти вещи смотрятся куда лучше, чем на мне! — заметил он, возвращаясь на середину.

Виола закатала рукава и подвернула штаны, после чего снова надела туфельки и подняла рапиру.

Они стояли друг против друга, подняв рапиры, как несколько минут назад, и на этот раз она выставила ногу, согнула ее в колене и сделала выпад, как показывал муж.

— Это называется выпад, — пояснил Джон. — Пожалуйста, еще раз, только целься мне в торс.

Виола закусила губу, склонила голову набок, размышляя. Потом опустила глаза.

— Только куда-нибудь в безопасное место, — сразу среагировал он.

Виола шагнула вперед, целясь ему в живот. Но он немедленно подставил рапиру.

— Это называется парировать.

Виола выпрямилась и кивнула:

— Понятно.

— Вот и хорошо.

Он вновь нацелился.

— Значит, ненавидишь меня?

— Да.

— Прекрасно. У тебя есть шанс выразить эту ненависть. Давай! Коли!

Она увидела вызов в его глазах и подняла рапиру, сделала второй выпад, но так вяло, что он просто увернулся.

— Отвратительно, — покачал он головой. — Ты даже не стараешься.

— Не хочу случайно поранить тебя.

Джон громко рассмеялся:

— Готов побиться об заклад, тебе это не удастся. — Он отсалютовал ей рапирой. — Давай попробуй еще раз! Поможет, если ты перечислишь про себя все причины, по которым ты меня ненавидишь. Кстати, почему ты меня ненавидишь?

— Почему? Как ты можешь спрашивать?! У меня столько причин, что их и не перечислить!

— Тогда скажи мне. Покажи!

Она снова попыталась на него напасть. На этот раз с большим ожесточением.

— Лучше, — похвалил он, парировав удар простым поворотом запястья. — Продолжай. Почему ты меня ненавидишь?

— Ты лгал мне до свадьбы!

Она вновь попыталась коснуться его рапирой. Он снова парировал выпад.

— Очень хорошо. У тебя настоящий дар.

— Ты очень соблазнительная мишень.

— Я так и думал. — Он сделал ей знак продолжать. — Не останавливайся. Ты должна выплеснуть обиды раз и навсегда.

— Ты действительно так считаешь? — спросила она, нападая и промахиваясь в очередной раз. — Считаешь, что это все решит?

— Нет. — Он сделал очень медленный выпад, давая ей время обороняться. — Но это неплохое начало.

Оба отступили.

— Итак, перед свадьбой я сказал, что люблю тебя, и солгал. Значит, ты поэтому меня ненавидишь?

— Не только. Есть еще и Элси.

— Ах да, Элси, — кивнул он с таким раздражающим спокойствием, что ей захотелось швырнуть в него рапирой.

Но она сама бросилась вперед, отступила, когда он парировал выпад, и тут же повторила все сначала. Зазвенела сталь.

— Когда я узнала о ней, словно мир рухнул. Больше я не могла ложиться с тобой в постель. А ты повернулся и ушел. Я ненавижу тебя за то, что бросил меня!

— Я терпел месяц. Спал один. Сходил с ума при мысли о том, что ты лежишь в соседней комнате и не хочешь спать со мной. А ты не уступала. Только постоянно плакала.

— Да, ты ушел через месяц! Как великодушно было с твоей стороны ждать так долго!

Произнося эти слова, она почувствовала, как словно рухнула дамба, и освобожденный поток выплеснулся наружу. Рапира помогла ей излить свои чувства. Разить мужа не только оружием, но и языком.

— Бросил меня без единого слова. Без объяснения. Уложил вещи и уехал. Ни прощания, ни записки! А я так любила тебя! И со временем простила бы тебе Элси, но ты не дал мне такой возможности! Даже не попытался понять меня! Разбил сердце и не оглянулся!

Она снова отступила.

— И вот два месяца спустя ты явился сюда. Хотел помириться. Из всех наглых, самодовольных…

Она осеклась и бросилась в атаку. Рапиры скрестились: раз, другой, третий. Виола, тяжело дыша, выпрямилась.

— Я действительно хотел примирения, — ответил он, откидывая волосы со лба, — и вовсе не был доволен собой. Какое там самодовольство, тем более что ты дала мне пощечину и послала к дьяволу.

— Но ты отправился не к дьяволу, верно? — Она бросилась на него. Он терпеливо парировал выпад. — Ты отправился к Джейн Морроу. Полагаю, все обернулось для тебя не так уж плохо.

— К сожалению, твои предположения неверны, — покачал головой Джон и, в свою очередь, сделал медленный выпад, давая ей время на оборону.

— Неужели? — усмехнулась она, задев его рапиру и почти желая вонзить острие в его черное сердце. — Ты избрал прекрасный способ показать, как сильно уважаешь святость брака.

— Джейн ничего не значила для меня, — вздохнул Джон. — Как и я для нее.

— Значит, ты опозорил меня второй раз ради кого-то, кто ничего для тебя не значил. Как мило. Полагаю, ты использовал Джейн, чтобы забыть обо мне?

— Собственно говоря, да. Виола недоверчиво рассмеялась.

— А Мария Аллен? Тоже бальзам для твоей раненой мужской гордости?

— Если хочешь смотреть на это именно так… — пожал плечами Джон, опуская рапиру. — Возможно, ты не поверишь, но я и тогда хотел помириться с тобой. В Брайтоне.

— В Брайтоне? — ахнула Виола. — О чем ты?

— Два года назад я поехал за тобой в Брайтон. Помнишь? И что ты сделала? Увидела меня, смерила презрительным взглядом, способным заморозить кровь любого мужчины, посоветовала возвращаться к своим шлюхам и удалилась. Я еще не успел разложить вещи, как ты оставила город и сбежала к брату.

— Но мой отъезд из Брайтона не помешал тебе найти Марию, не так ли?

— Верно. Да, я дрался из-за нее на дуэли. Хочешь знать почему? Никаких благородных мотивов, признаю это, но сейчас постараюсь объяснить. Я был последним в длинном списке ее любовников, когда ее муж решил, что ему больше не нравится титул рогоносца. Он вызвал меня, мы всадили друг другу по пуле в плечо ради такого понятия, как честь. Глупо, сознаюсь, но так было.

— И что случилось потом? — вскрикнула она. — Я поехала в Хэммонд-Парк. В тревоге за тебя, хотя одному Богу известно, с чего мне вздумалось тревожиться! Когда я вошла в дом, оказалось, ты лежишь в постели. Доктор сказал, что ты потерял много крови. Я поспешила наверх, и что ты сказал, увидев меня? «Жаль разочаровывать тебя, дорогая, но я выживу. Может, тебе стоит раздобыть немного мышьяка?»