Книга Темные воды - Дороти Иден

Мистер Барлоу вскочил.

— Я вижу, к причалу привязана лодка. Вы не хотите выехать на озеро, мисс Фанни? Дети полностью поглощены своими собственными делами.

Хотя позже это казалось ей необыкновенным, Фанни забыла свою нелюбовь к воде и с готовностью согласилась. На озере они вне сомнения будут вне поля слышимости детей, и она сможет узнать побольше о женщине, носившей те кричащие зеленые серьги и вечерние туфли-лодочки на высоких каблуках.

Она позволила мистеру Барлоу проводить ее в лодку и ловко оттолкнуться от причала. Приятно пригревало солнце, ее лицо обдувал летний ветерок. Отражения желтых ирисов висели в воде, как лампы. В бликах солнечного света скользили стрекозы. Вокруг не было слышно ни звука, кроме отдаленного щебетания и болтовни детей, смешанных с птичьими криками.

Мистер Барлоу сильным гребком послал лодку вперед.

— Наконец, — сказал он, — вы со мной. Единственный путь избавиться от меня это прыгнуть за борт, а лично я терпеть не могу водоросли. Они могут утянуть человека вниз.

В конце концов солнце было не таким уж теплым. Но глупо было чувствовать этот холодок. Он просто шутил.

— Однажды, когда я была ребенком, — сказала Фанни, — я действительно упала в воду. Дядя Эдгар спас меня. А почему вы думаете, что я хочу избавиться от вас, мистер Барлоу?

— Я не прав? У меня было впечатление, что мисс Фанни полностью поглощена детьми, или чтением для своей бабушки, или, возможно, каким-то очень важным шитьем. Когда я подходил, мне всегда удавалось увидеть только краешек ее юбки за углом. Только за обеденным столом, конечно, а там она вынуждена была держаться вежливо.

— Я веду занятую жизнь, — холодно сказала Фанни, — как вы уже заметили. А теперь я думаю, что мы приехали сюда, чтобы поговорить о матери Нолли и Маркуса. Вы сказали, она была красива?

— Однако и наполовину не так красива, как вы.

Фанни издала нетерпеливое восклицание.

— Мистер Барлоу, пожалуйста, будьте серьезны, или мне придется попросить вас отвезти меня к берегу.

— Но я серьезен. Никогда не был серьезнее. Вы самая красивая женщина, какую я когда-либо видел. Я понял это в тот момент, когда увидел вас.

— Мистер Барлоу…

— Нет, пожалуйста, послушайте. — Его лицо было очень бледным. На лбу блестел пот. Нельзя было сомневаться во владевшем им напряжении. — Я знаю ваши обстоятельства. Все это мне совершенно безразлично. Я хочу жениться на вас. Я хочу увезти вас с собой обратно в Китай. Я уже разговаривал с вашим дядей. Теперь требуется только ваше согласие. Фанни! Фанни, вы слушаете? Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

Она смотрела в пространство, пытаясь не слышать его слов. Пытаясь не слышать слов Адама Марша, если они когда и в самом деле были произнесены: «Она заслуживает хорошего мужа…».

Она знала, что в какой-то момент пребывания в доме Хэмиша Барлоу это должно было произойти. Женщина не может ошибиться в подобных вещах. Но она отдала бы что угодно, лишь бы этого не случилось. Теперь ей полагалось быть изящной, благодарной и польщенной. Ее первый поцелуй был диким обжигающим поцелуем Джорджа, а теперь ее первое предложение — возможно, единственное — исходит от человека с лисьим лицом, с покрытыми неприятными веснушками руками.

Она не была благодарна или польщена. Она была в ярости на судьбу за то, что она так с ней обошлась.

— Мистер Барлоу, вы обманули меня, и мне это не нравится. Будьте добры, отвезите меня сейчас же к берегу.

— Но, Фанни! Какая вы необыкновенная! Какая непохожая! Вы пришли сюда, чтобы услышать о мертвой женщине, и рассердились на то, что я предложил вам жизнь. Да, жизнь, моя дорогая. Не думайте, что я не понял, как вы живете здесь только за счет вежливости и чувства долга ваших дяди и тети. Вы женщина, вам нужен свой дом, своя семья. И я дал бы вам все это. Я не беден. Я бы показал вам чудеса Востока, а позднее вы могли бы выбрать свой собственный дом в Пекине, Шанхае, Гонконге, где вам будет угодно. Я бы показал вам мир, Фанни. Неужели это вас не интересует? Ответьте мне!

— Мистер Барлоу — позже я поблагодарю вас за сделанный мне комплимент — в данный момент меня это не интересует. И никогда не будет интересовать. Так что, пожалуйста, гребите обратно к берегу.

Он уставился на нее с растущим раздражением и недоверием.

— Вы не можете говорить это всерьез! Выбрать судьбу бедной родственницы, немногим больше, чем гувернантки…

— Кузина Фанни! Кузина Фанни!

Дети стояли па берегу, всматриваясь в озеро. Нолли что-то почувствовала. Она была возбуждена.

— Кузина Фанни, возвращайтесь. Наш дом развалился.

— Возвращайтесь! — вторил Маркус.

— Что во мне не так? Почему я вам не нравлюсь! — он наклонялся все ближе. В его глазах горел красноватый огонь. — Разве вы не хотите иметь мужа, который обожал бы вас?

Его рука легла на ее юбку. Она придвигалась все ближе с намерением схватить ее. Фанни резко дернулась назад, забывая ненадежность своего положения, и ее движение заставило лодку сильно покачнуться. На одно останавливающее кровь мгновение она почувствовала, как вода поднимается к самому ее лицу, и это давнее воспоминание нахлынуло на нее, тот холод, то удушье, та темнота…

Затем лодка выпрямилась, и она вспомнила о присутствии мистера Барлоу, забывшего на время о своем пылком ухаживании, с тревогой глядящего на нее.

— Я боюсь воды, — пробормотала она. И затем, без всякой связи: — Чинг Мей утонула.

Он поднял весла.

— Я отвезу вас обратно, — коротко сказал он.

Она многое отдала бы за то, чтобы иметь возможность не спускаться в тот вечер к обеду. Она до сих пор временами вздрагивала. Нолли была разумнее ее. Нолли сразу же определила Хэмиша Барлоу как врага. Врага? За то, что он хотел только любить и лелеять ее? Все дело было в том, что мог он сделать в случае, если его желание не будет удовлетворено. Она разглядела его движущую силу, он не мог выносить, когда ему перечили.

Так что же он мог бы сделать?

Она была измотана и взвинчена, иначе она не стала бы воображать, что простой отказ выйти замуж за человека, которого она не любит, может повлечь за собой катастрофические последствия. Она должна была спуститься к обеду просто для того, чтобы опровергнуть любые обвинения в трусости.

Но случилось так, что разговор за залитым светом свечей столом не мог бы быть более безобидным.

Хэмиш Барлоу, безупречно одетый, был спокоен и казался удовлетворенным. Он перевел разговор на свою юность, сравнивая ее с юностью теперешних детей.

— Наши игрушечные солдатики носили другую форму, — сказал он. — Герцог Веллингтон был великим героем. Бедный старый Бони сидел в тюрьме и был безвреден, но мы по-прежнему разыгрывали сражения и побеждали его. Еще у нас были обручи, скакалки и, конечно, стеклянные шарики. Между прочим, Маркус, кажется, горюет о потере своих стеклянных шариков. Вы о них что-нибудь знаете, мисс Фанни?