Книга Упавшая с небес, или Жить страстями приятно - Юлия Шилова

– Ну не дождались мы с тобой официальной брачной ночи, что теперь поделаешь… Дело молодое, горячее…

– Хватит издеваться над бедной девушкой.

– Так уж и бедной?

– Бедной, как церковная крыса. У меня нет ничего. Кроме тысячи долларов.

– О! Так, оказывается, ты у нас еще и богатая, ненаглядная ты моя тысяча!

Мы лежали, уставившись в потолок, и наслаждались тем, что находимся рядом друг с другом.

– Ольга, а ты когда планируешь Динку из Штатов привезти? – спросил Сашка.

– Что?

– Ни что, а кого! Я спрашиваю, ты когда Динку из Штатов привезешь? Когда разговор заходит о дочери, ты начинаешь как-то странно себя вести. Ты за нее очень переживаешь?

– Очень!

– Я вижу. И какого черта ты ее у родственников оставила? Нужно было брать ее с собой и всё. Может, мы переговоры закажем?

– С кем? – опешила я.

– Ну, с твоими родственниками…

– Зачем?

– Спросим, как там Динка, все ли у нее нормально.

Быстро поднявшись, я села и замотала головой.

– Нет. Нет, нет…

– Что нет-то?

– Не надо никуда звонить. Ради бога, не надо. Зачем лишний раз людей беспокоить…

– Как это беспокоить? Это твой ребенок, а ты стесняешься родственников беспокоить. Да мы их звонками забомбим, а как только все утрясется, поедем и заберем свою дочь.

От этих слов мне стало совсем дурно. Хотелось кричать о своей беде, поведать Сашке, что произошло и что творится у меня на душе, но я знала, что этим я только оттолкну его от себя, не вызову ничего, кроме гадливости и отвращения. Если бы он знал, что собрался жениться на женщине, пытавшейся продать собственного ребенка, он бы выкинул меня из своей кровати и послал так далеко, что я вряд ли смогла бы вернуться.

Я взяла Сашу за руку и забормотала, словно во сне:

– Потом позвоним, Сашенька, не сейчас, потом.

– Как скажешь…

Он зевнул и сказал уже совсем сонно:

– Ты, главное, не переживай. Все уладится. Жалко, конечно, что ты нашу дочку не сфотографировала, так бы хоть фотка была. На стол бы поставили.

– Говорят, раньше трех месяцев фотографировать нельзя.

– Это почему?

– Сглазить можно. Вот после трех месяцев, пожалуйста.

– Ну нельзя, так нельзя. Я думаю, что, когда нашей дочке будет три месяца, она уже будет рядом с нами.

– Конечно, будет.

Он мгновенно заснул и громко захрапел. А я так и сидела, поджав ноги, напуганная и подавленная. Странный все-таки этот Сашка. Переживает за приемную дочь так, как не каждый отец переживает за свою собственную. Собрался жениться потому, что ценит и держит мужское слово. Настоящий мужик! Умеет подарить женщине сказку. И эта сказка могла бы быть с хорошим концом. Могла бы, если бы моя доченька была рядом…

За этот крохотный комочек я была готова биться головой о стену, захлебнуться собственной кровью.

Встав с кровати, я закуталась в махровый халат и стала нервно ходить по комнате. Говорят, что в жизни бывают черная и белая полосы. Мол, сначала идет черная, а ее сменяет белая. Сначала мы сталкиваемся с превратностями судьбы, сносим все невзгоды, а затем в жизни наступает приятное и такое долгожданное спокойствие.

Только у меня все происходит не по-человечески, словно полосы слились воедино и черная поглотила белую. Я не хотела, я просто могла потерять Сашку. Значит, я никогда не смогу рассказать ему правду. Может быть, это трусость, страх перед тем, что из-за этой чудовищной правды мы расстанемся навсегда. Но как я смогу выйти за него замуж и жить в постоянном вранье, обманывая и его, и себя? Как я могу нести груз потери любимой дочери совсем одна? Как?!

Я вышла из комнаты в длинный темный коридор. На кухне сидела старушка соседка и чистила картошку. Увидев меня, она спросила:

– А муж где?

– Спит.

– А тебе что не спится?

– Сна нет.

– Что ж сразу не сказала, что ты Сашкина жена?

– Я и сама об этом узнала только сегодня, – задумчиво произнесла я и устало спросила: – А что бы от этого изменилось?

– Ничего. Просто я пустила тебя как гостью, а так бы как хозяйку.

– Да какая разница! – Я немного помолчала. – Баба Глаша, а у тебя есть что-нибудь выпить?

– Выпить?

– Ну да. Плохо мне, баба Глаша. Ты даже не представляешь, как мне плохо.

– Ну если только самогонка… Я ее сама делала. Иногда приторговываю.

– Давай самогонку.

Старушка полезла в шкаф и извлекла литровый пузырь самогона.

– Сколько тебе налить? Стакан, полстакана?

– Ставь бутылку, – еле слышно сказала я и поймала на себе удивленный взгляд бабы Глаши.

– Что так много-то? Так можно и на тот свет отправиться!

– А я и хочу отправиться на тот свет. Сколько стоит?

– Что?

– Самогонка.

– Да иди ты подальше со своими деньгами. Ты же Сашкина жена, а Саша мой любимый сосед. Он мне всегда по дому помогает. Попросишь гвоздь забить, без проблем… Дверь смазать, тоже без проблем. Только ты много не пей. Уж больно она ядреная. Ты ж совсем молодая. У тебя вся жизнь впереди.

– У меня вся жизнь позади, – глухо бросила я и, прихватив бутыль, направилась к себе в комнату.

В коридоре мое внимание привлекла медицинская аптечка, висевшая над холодильником. Открыв аптечку, я обнаружила начатую пачку реланиума. Взяв ее, я вошла в комнату и села на пол. Пачка реланиума и литр самогона… Хватит ли? Конечно, хватит!

Я высыпала на ладонь все таблетки и одним махом проглотила. Наверное, моей дочери уже нет в живых и ее крохотным органам нашли применение… Будет лучше, если я отправлюсь следом за ней. Сердце учащенно забилось, стало трудно дышать. Открыв бутыль, я сделала глоток и почувствовала невыносимое жжение – внутренности буквально разрывало. Я вытерпела эту боль, потому что та, которая терзала мою душу, была намного острее и намного глубже.

Неожиданно приоткрылась скрипучая дверь, и показалась голова бабы Глаши. Она испуганно смотрела на меня и моргала.

– Ты что хотела, баба Глаша? – раздраженно спросила я.

– А ты чего сидишь на полу, одна, с бутылкой в руках?

– А с кем я, по-твоему, должна сидеть?

– Может, мужа разбудить?

– Нечего его будить. Пусть спит. Мужики вообще не любят, когда их будят.

– А ты что задумала?

– Ничего.

– Может, пойдем на кухню? Я картошку сварила. Нельзя пить без закуски, желудок сожжешь.