Книга Чудо перевоплощения - Марина Серова

Я поняла, что от трапезы Порошина не оторвать, поэтому сдалась и вместе со всеми принялась пробовать новое тетино блюдо, запивая его вишневой наливкой домашнего производства.

Когда мы наконец-то добрались до моей комнаты, чтобы поговорить о деле, Порошин еле ноги передвигал. Сытный ужин тяжелым камнем упал в желудок вечно голодного следователя, и теперь он мечтал только об одном: поспать.

– Что сказал Ларионов? – я возвратила Владимира к грубой реальности.

– Пять минут – перекур, и я все тебе расскажу, – взмолился о пощаде объевшийся Порошин.

Когда сигарета была затушена, я зло посмотрела на Володю и повторила вопрос:

– Что тебе сказал Ларионов?

– Ладно, ладно, успокойся. Давай сядем, и я тебе все расскажу.

Мы устроились на диване.

– К Китороага обратились люди из Москвы: попросили помочь провернуть одно сомнительное дельце. Ларионов говорит, что он с самого начала пытался отговорить коллегу. Но теперь, когда Китороага мертв, можно всю вину скидывать на него, сама понимаешь.

– Что за сомнительное дело?

– В Тарасов должна была приехать молодая женщина, при ней была интересующая москвичей информация. В том, что информация у женщины, они не сомневались, потому что долгое время следили за ней, правда, с небольшим отставанием.

– Москвичи хотели, чтобы наша местная милиция засадила Колыванову в кутузку и отобрала у нее все вещи, среди которых должна была быть интересующая их информация?

– Точнее, микрофильм, – добавил Порошин, хотя я и без него знала, что именно нужно было этим людям. – Не совсем так. Москвичи подозревали, что Колыванова попытается продать этот микрофильм. Они планировали убрать и ее, и покупателя, а на сотрудников милиции возлагалась элементарная миссия: забрать с места преступления вещи и найти среди них то, что нужно.

– Бред какой, – поморщилась я.

– Согласен, – кивнул Порошин. – Но о дальнейших событиях я не буду тебе рассказывать, ты и так все знаешь.

– Зинка встретилась со мной, стала рыться в своих вещах, чтобы показать мне свой новый паспорт, а они решили, что я и есть покупатель…

– И выпустили в вас пять пуль, – продолжил Порошин.

– И ни одна не достигла цели, – закончила я.

– Они рассчитывали, что все пройдет без сучка и задоринки, и совершили одну грубую ошибку: использовали машину Китороага. Кстати, за рулем он сам и сидел, по крайней мере, со слов Ларионова.

– Но Ларионов тоже получил дырку в живот, это говорит о том, что и у него рыльце в пушку?

– Разумеется, но он все валит на погибшего Китороага.

– Засранец! – не сдержалась я.

– Кто засранец? Это ты обо мне? – улыбнулся Порошин.

– Да ну тебя, – отмахнулась я.

– А у тебя что нового, подруга пришла в себя? – спросил Володя как бы между прочим. Он наверняка знал, что Колыванова до сих пор в тяжелом состоянии. Но я его очень удивила, рассказав о своей встрече с Максимовым.

Слушая мой доклад, Порошин быстро забыл о переедании и тяжести в желудке. Информация, которую получила я, идеально дополняла ту, что раздобыл он благодаря заявлению Ларионова.

– Теперь все встает на свои места! – радостно заключил Порошин. – Твоя подруга получила ценную информацию и решила скрыть ее. Нашелся клиент, готовый заплатить больше, и она, не раздумывая, решила одним махом решить две проблемы. Хорошо заработать и сбежать из страны, где ее преследует недовольный заказчик, чьим товаром она нагло завладела.

– Какой ты умный, – сказала я ехидно, но Володя, похоже, слишком глубоко погрузился в размышления и проигнорировал мой сарказм.

– За твоей подружкой проследили…

– Кстати, – вмешалась я, – а ты не задумывался вот о чем: если за ней следили, почему еще в поезде не грохнули?

– Так они же хотели узнать, кто покупатель, – Порошин предложил самую простую версию.

– Не знаю, – я покачала головой, – по-моему, причина в другом.

– Короче, – и это мое замечание Порошин тоже проигнорировал, – мне неясно только одно: при чем тут муж Колывановой? Ты ведь говорила, что он не в курсе дел жены.

– Со слов Максимова, не в курсе. Но зачем голову ломать: Александров-то у тебя сидит, пойди да узнай, чего он хотел от своей благоверной?

– А вот сейчас пойду и узнаю! – Володя засобирался.

– Я с тобой, – я тоже бросилась в бой.

– Кто бы сомневался! – усмехнулся Порошин.

Мы поехали к Порошину. Из камеры привели Александрова. Выглядел он паршиво: уставший, напуганный и абсолютно растерянный. Он с порога заявил, что готов ответить на все вопросы, хотя прежде ему не терпелось получить ответы на свои.

– Зина жива?

– Жива, – ответил Порошин.

– Она поправится?

– Конечно.

– Ну ладно, – с некоторой досадой сказал Александров.

– У меня такое впечатление, что вас это не радует, – вмешалась я.

– Нет, что вы, очень радует, очень, – оправдывался Альберт. – Просто я уже не знаю, что мне делать дальше.

– Начните по порядку: зачем вы приехали в Тарасов?

– За Зинаидой, я хотел поговорить с ней.

– О чем?

– Я не хотел, чтобы она уезжала. – Он немного помялся, а потом добавил: – Без меня.

– А откуда вы узнали, что ваша жена в Тарасове и что она собирается уезжать?

– Отец рассказал. Мы с Зинаидой давно не жили вместе, но и не разводились, потому что необходимости не было. Но с моим отцом она была в хороших отношениях. Кстати, вы знаете, что Зина имитировала собственную смерть?

– Знаем, – удивили мы своим ответом Александрова.

– Да? – он явно удивился. – Значит, вы знаете и о том, что она со своим любовником пыталась сбежать?

– И это мы тоже знаем. А вот зачем и вам бежать с ними – абсолютно непонятно.

– У меня проблемы в бизнесе. – Он повесил голову и стал тупо разглядывать рисунок на ковре. – Я решил, что это хорошая возможность уйти от проблем. Зина наверняка подготовила для себя тепленькое местечко, она не стала бы сбегать в никуда.

– И вы рассчитывали сесть ей на хвост?

– Рассчитывал, и я имел на это право, – с некоторой гордостью сказал Александров. – Я муж, в конце концов, и потом, я знаю, что она нарушила закон, сожгла вместо себя человека в машине. Это же преступление!

– Вы собирались ее шантажировать? – улыбнулась я.

– Нет. – Александров немного скис, но не захотел признаваться в гнусности своей задумки. – Просто поговорить, она бы меня поняла.