Книга Рыжий - Джеймс Патрик Данливи

Она держала его за руку и вела вперед. Приближается утро. Мне пора домой. К тому же здесь пахнет навозом. Мэри распахнула наполовину разломанную дверь сарая.

— Не наткнись на велосипед

— А это что?

— Уголь.

— О, Господи.

— В чем дело?

— А это что?

— Матрац.

С шумом падает метла. Мэри испуганно шепчет:

— Иисус, Мария и Иосиф.

Себастьян, стараясь быть услужливым, добавляет:

— Помолись за нас, Блаженный Оливер!

— Не бойся. Хочешь бутылочку?

— Мэри я буду любить тебя до самой смерти. А где она?

Мэри шарит за ящиками с торфом.

— Это того типа, у которого мы снимаем квартиру. Он прячет их тут на тот случай, если захочется выпить, когда закроются пивные. Его жена устраивает дикие скандалы, если он приносит спиртное домой.

— Очень мило с твоей стороны, Мэри.

— Ты часто говоришь не то, что думаешь?

— Что?

— То, что ты сказал.

— А что я сказал?

— Когда я сказала, что у меня есть бутылочка.

— Иди, сядь рядом со мной, а я тем временем ее открою. Она подошла и уселась рядом с ним на матраце, прислонившись к стене и наблюдая, как он медленно выбивает пробку. Мы лежим среди угольной пыли. И куч торфа. Я-то знаю, что собаки и коты предпочитают именно такие места. Однако я не в восторге от окружающего меня пейзажа.

— Тут очень спокойно, Мэри.

— Да, здесь тихо.

— Мне это необходимо, Мэри.

— Почему?

— По многим причинам. Проблемы. Недоразумения. Такая девушка, как ты, утешает и успокаивает.

— Здесь, правда, не очень красиво и чисто.

— Пододвинься ко мне.

— Не знаю, что сказать…

— Я женат.

— Мне это известно.

— О, Господи Боже, Иуда, и все угодники.

— Но меня это не интересует. Я думаю, что вообще никогда не выйду замуж.

— И не надо.

— Почему?

— Тебя может угораздить выйти замуж за ирландца.

— А что ты имеешь против ирландцев?

— Они приходят домой пьяные вдрызг и избивают своих жен. А каждую субботу залазят на них и замучивают их до смерти. И в другие дни тоже. Тебе это не нужно, Мэри.

— Кто знает?

— Ну не мне давать тебе советы. Дай-ка мне еще бутылочку пива.

— Ты быстро пьешь.

— Приходится, Мэри, чтобы не обращать внимание на то хамство, которое нас окружает.

— А чем ты занимаешься?

— Изучаю право.

— А кроме этого?

— Садоводством. Собираю марки, конскую сбрую. Обожаю наблюдать за птицами. Категорически не приемлю азартные игры. И ни за что не соглашусь играть на ипподроме.

Глаза Мэри затуманиваются. Себастьян обнимает ее и прижимается губами к ее уху. Мэри садится к нему на колени. И я запускаю руку под свитер. Ох уж эти две горы, возвышающиеся над морем.

— Мэри, хочешь уехать со мной в Англию?

— Да, куда угодно, лишь бы с тобой.

— Но мне понадобятся деньги.

— У меня в банке есть тридцать фунтов.

— Их как раз хватит.

— Но я не уверена, что смогу их снять со счета.

— Вклад оформлен на твое имя?

— Да.

— Тогда удача за нами.

Дэнджерфилд пыхтит, потому что она девушка не из легких. Но добрая и сильная и, я думаю, не боится работы. У нее прямо руки чешутся на работу. В нашем мире не так уж много людей, у которых руки чешутся на работу, они вечно спихивают ее на других. Нужно выбить из них эту лень и отучить бесцельно ездить в воскресенье за город. Неприятно видеть, как они пытаются найти в выходные хоть какое-нибудь занятие. Я должен положить Мэри на спину, потому что куски угля сквозь матрац врезаются прямо в мой хребет. Переворачиваю тебя, как черепаху. Теперь я уже сверху. Не думаю, что я сейчас в форме. Цирк да и только; дурачась задираю ее свитер Какая девушка! Дышит, правда, тяжело. А сколько всего интересного можно сделать благодаря тем тридцати фунтам, которые напрасно пылятся в банке! Ее роскошные груди выпущены на волю. Никогда прежде не видел таких сосков. Она наверняка сможет кормить детей грудью. Меня не оторвать от женской груди, и хотя сегодня я уже несколько устал, мне приятно забавляться с парочкой необъятных Мэриных грудей.

— Мне никогда раньше не бывало так хорошо, Себастьян. Я словно раскалена до красного каления. Делай со мной все, что хочешь. Все.

— Спокойно. Мэри, спокойно, ты ведь не хочешь завести ребенка?

— Мне все равно. Не хочу, чтобы ты останавливался.

— Погубишь свою жизнь.

— Хочу и все.

— В другой раз, когда я буду готов.

— Я все равно против этих штучек. Я хочу так, как положено. Давай же.

— Успокойся, Мэри, ты все испортишь. Не будь дурочкой.

— Я не дурочка. И я знаю, чего я хочу.

— Ты погубишь и свою жизнь, и мою. Дети хотят есть. Я не могу позволить тебе совершить ошибку. Не сегодня.

— Ну, пожалуйста, иди ко мне. Я хочу все, все до конца. Мне никогда не бывало так хорошо.

— Тебе и потом будет хорошо, Мэри.

Мэри прижимается к нему губами, обхватывает его колено своими бедрами и заставляет лечь на спину, опрокидывая при этом бутылку портера. О Господи, Мэри, я не хочу попасть в очередную историю. Моя жизнь и без внебрачных детей полна всевозможных недоразумений. Она пытается заставить меня подчиниться. А я категорически отказываюсь подчиниться насилию. Это же непристойно. Она сошла с ума и не знает удержу. Не остановится ни перед чем.

— Нас кто-нибудь услышит, Мэри.

— Все уже спят. Мне хорошо.

— Мэри!

— Мне так нравится.

— Мэри, ну послушай же!

— Ты — сладкий…

— Мэри, нас застанут.

— Ты такой сладкий.

— Мэри, остановись.

— Мне очень нравится. Прежде со мной этого не бывало. Это не яд?

— Отличное средство против ангины.

— Пахнет треской.

— Точно.

— Я себя погладила им.

— Моей спине очень больно. Пододвинься же!

— Вот так лучше?

— Мэри, бутылка пива разлилась по всему полу.