Книга Жемчужина в мутной воде - Марина Серова

— Проще это безобразие состричь, чем уложить! — Мордакина согласилась сделать банальный хвостик и затянула на затылке резинку.

— Что ты так кипятишься, мы же никуда не опаздываем, — как ни в чем не бывало сказала она, одеваясь.

Наконец-то мы добрались до места. К слову сказать, Порошин за время наших сборов дважды звонил и интересовался, почему мы еще не у него.

На проходной мы еще потеряли некоторое время, пока молоденький милиционер выписывал нам пропуска. Парень, похоже, впервые выполнял сложную работу дежурного, делал все очень медленно и тщательно: проверял документы, сверял со списками, звонил Порошину.

— Может, нам уже месячные пропуска оформить? — бухтела Мордакина. Она нарочно говорила громко, чтобы дежурный слышал ее. — Все равно приходим сюда каждый день, как на работу, честное слово.

Я проигнорировала это замечание, хотя идея мне понравилась.

Наконец-то мы получили долгожданные пропуска, но не успели даже отойти от окошка дежурного, как молоденький милиционер обратился к Мордакиной:

— Простите, а вы случайно не Света Мордашка?

— Что такое? — Она просто вспыхнула огнем от подобной наглости. — Да вы что себе позволяете, нахал? Какая еще мордашка?

— Ой, извините. — Парень засмущался, на щеках его появился багряный румянец.

— Нет, ну ты видела! — Светлана продолжала бухтеть, пока мы поднимались по лестнице. — Я ведь тебя предупреждала, рано или поздно меня здесь кто-нибудь узнает. Ведь они все смотрят наши фильмы.

— Тебе же нравилось, когда мужчины на улице узнают тебя. — Я припомнила, как Мордакина светилась от счастья, раздавая автографы в казино.

— Вот именно, мужчины узнают, а не эти сопливые подростки в форме. Ты разве не чувствуешь разницы? — Она была не прочь подискутировать на эту тему.

Я наблюдала за Мордакиной и удивлялась, как же она не похожа на себя вчерашнюю. Такая взволнованная, многословная и, кажется, бесстрашная. Наверное, включилась защитная функция организма — борьба со страхами путем агрессии.

А Порошин — красавец. С перебинтованной головой он выглядит как настоящий герой, такой отважный, настроен по-боевому, решительный. Света даже причмокнула, когда его увидела.

— Ну ты мачо, Володька, просто мачо!

— Хорош прикалываться, — смутился Владимир.

— Сеточку-то с головы, может, снимешь? — сказала я с улыбкой на губах. Действительно, едва заметная паутинка медицинской сетки поверх бинтовой повязки смазывала эффект и придавала ее обладателю комический вид.

— Врач сказал, не снимать.

— Нет, ну тогда, конечно, врача надо слушаться.

— Евгения Максимовна. — Он посмотрел на меня с упреком.

— Нет, правда, сетка нужна. Вдруг бинт развяжется, размотается, рана откроется, инфекция попадет…

— Женя, прекрати.

— Все, умолкаю. Сиди в сетке. — Ну почему я так люблю подкалывать Порошина? — А бигуди у тебя под сеткой нет?

— Все! — Он стащил с повязки предмет наших шуток, тонкую сетку, и отшвырнул в сторону. — Так нормально?

— То, что надо.

— Вот и хорошо.

Только теперь, когда я использовала порцию язвительных замечаний в адрес Порошина, обратила внимание на присутствующую здесь же Мальвину. Она лишь мельком посмотрела на меня и сразу отвела в сторону виноватый взгляд. Выглядела Ларина, по правде сказать, паршиво: опухшая, отечная, лохматая. Остатки косметики по-прежнему размазаны по лицу, как будто она не умывалась с тех самых пор, как лопнули ее бутафорские груди.

— Как себя чувствуешь? — спросила я вполне спокойно.

— Что? Я? — Мальвина не поверила такому счастью, я с ней разговариваю! Она уже настроилась на продолжительный бойкот в свой адрес. — Плохо, — ответила она тихо. — Извините. Я, кажется, все испортила.

— А что это вообще было, Мальвина? Чего ты добивалась?

— Я хотела вам помочь, — оправдывалась она. — Услышала, как Владимир Сергеевич по телефону разговаривает, отправляет подкрепление на автовокзал. Ну, я решила, что это мой шанс.

— А ты могла хотя бы предупредить о своей идее? — Я не ругала ее, говорила спокойно, без агрессии и упреков.

— Я хотела, я как раз вас искала. А тут этот парень.

— Какой парень? Молодой, в красной куртке?

— Да, он. Он так неожиданно подошел ко мне, дернул за плечо, я едва на ногах удержалась, думала, упаду.

— И что он?

— Сказал, ах ты тварь, и ударил в грудь чем-то острым. Ну, грудь и бабахнула, я даже испугалась.

— Подожди, что значит ударил в грудь чем-то острым? У него был нож?

— Я не заметила, что у него было. Просто он ударил, и грудь лопнула. То есть шарик лопнул. Оба шарика, — добавила она еле слышно.

Разговор с Лариной был исчерпан, я перевела взгляд на Порошина и отозвала его в сторону.

— Дай мне дело Ольшанской, — попросила я.

— Пойдем в соседний кабинет, — предложил Владимир. — Там почитаешь в спокойной обстановке.

Он достал из сейфа дело Ольшанской, и мы перешли в смежную с его кабинетом комнату. Порошин предложил мне чай из пакетиков, даже сам его приготовил, поставил на стол кое-какие сладости вроде черствых пряников и мятных конфет.

— Что ты хочешь там найти? — поинтересовался он.

— Пока сама не знаю, — снова соврала я. Полистала дело, нашла то, что хотела, информацию о родственниках Пеликанова.

Владимира в этот момент кто-то вызвал, я осталась одна и смогла спокойно почитать. В деле погибшей Ольшанской указывалось, что она и ее супруг не имели общей недвижимости, квартиру снимали, так что говорить об убийстве с целью завладеть всем имуществом не приходилось. Ольшанская была прописана у своих родителей, Пеликанов у своих. Точнее, у своей матери, отца у него не было. Я выписала на листочек имя Пеликановой и ее адрес. Закрыла дело, отложила в сторону и вернулась в кабинет Порошина. Его все еще не было, я забрала Светлану и предупредила Ларину:

— Мальвина Константиновна, когда Порошин вернется, скажите ему, что мы ушли обедать.

— Хорошо, — тихо ответила Мальвина.

Светлана послушно уселась в машину, правда, когда садилась, призналась:

— Вообще-то есть я не хочу.

— Вот и хорошо, — кивнула я, села за руль, и мы поехали.

Когда спустя десять минут мы выехали из города, Мордакина с удивлением посмотрела на меня.

— А мы куда это?

— В Михайловское, — как ни в чем не бывало ответила я. — Будем искать первопричину происходящего.

Мордакина не противилась моему плану. Она очень хотела избавиться от своих страхов и подозрений, поэтому мои слова ее немедленно убедили.