Книга Участь Эшеров - Роберт МакКаммон

Но тут она остановилась. Дверь была обита толстой белой резиной, а ее медная ручка потускнела от частых прикосновений. Когда Нора прикоснулась к ней, по ее руке прошла холодная дрожь. Но дверь была заперта. Она собралась было постучать и попытаться под какофонию грома и стука молотков позвать на помощь, но тут щелкнул замок.

Дверь медленно начала открываться. Нора отступила назад. Из раскрывающейся двери сочился болезненно-сладковатый запах разложения. Внутри была кромешная тьма.

– Что такое? – прошептал тихий грубый голос.

– О, – сказала Нора. – Вы испугали меня. – Внутри она абсолютно ничего не видела. О, этот стук! Почему он никак не прекратится!

– Пожалуйста, – умоляюще сказал голос, – говорите как можно тише.

– Я… не хотела вас беспокоить. – Неожиданно до нее дошло. – Это… мистер Эшер?

Тишина. Затем:

– Вы опять заблудились?

Она кивнула.

– Я пыталась найти Эрика.

– Эрик, – тихо повторил Лудлоу Эшер. – Дорогой Эрик. – Дверь открылась пошире, и за ее край ухватилась рука. Пальцы были иссохшие, а ногти длинные и поломанные. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как Нора последний раз видела Лудлоу, и она полагала, что он по-прежнему живет в стеклянном куполе. Этой комнаты она никогда раньше не видела. – Я люблю гостей, – сказал он. – Не желаете зайти? – Нора колебалась, и он спросил:

– Вы ведь не боитесь?

– Нет, – соврала она.

– Хорошо. Вы храбрая. Я всегда любил вас за это. Входите, и мы поговорим… только я и вы. Ладно?

Нора медлила. Сбежать сейчас выглядело бы глупо. Да и что ей бояться Лудлоу Эшера? Он старик. По крайней мере он может сказать, как выбраться из этого жуткого места. Она вошла в комнату, и Лудлоу, очертания которого во мраке были практически неразличимы, закрыл за ней дверь. Когда щелкнул замок, у Норы аж захватило дух.

– Не бойтесь, – прошептал он. – Дайте руку, я провожу вас к креслу. – Он взял ее за руку, и Нора подавила желание вырваться. Кожа Лудлоу была холодной и скользкой. Он провел ее в другой конец комнаты. – Теперь можете сесть. Хотите стаканчик шерри?

Нора нашла кресло и села в него.

– Нет, спасибо. Я… смогу остаться лишь на несколько минут.

– А, ну что ж. Вы не будете возражать, если я выпью? – Он откупорил бутылку и налил.

– Как вы можете здесь видеть? Здесь же ужасно темно!

– Темно? Ничего подобного. То есть, не для меня. – Он тяжело вздохнул. – Для меня свет просачивается сквозь швы в этих стенах. Он сочится из каждой поры вашего тела, Нора. Ваши глаза ослепительно сверкают. А обручальное кольцо на вашем пальце раскалено, как метеор. Я мог бы греться его теплом. Прислушайтесь к стуку молотков, Нора. Прекрасная музыка, не так ли? – Это было сказано с едким сарказмом.

Она прислушалась. В этой комнате стук молотков был совсем не слышен, зато был слышен другой шум. Он напоминал тихий приглушенный стук сердец. Некоторые стучали громче прочих, другие – резче. Шум, казалось, исходил отовсюду, даже от самих стен. Она слышала щелканье механизмов и слабый звон цепей.

– Мои часы, – сказал Лудлоу, как будто прочитав ее мысли. – В этой комнате находится шестьдесят пять напольных часов. Вначале их было более сотни, но увы, они ломаются. Прислушайтесь, и вы услышите, как качаются маятники. Звук уходящего времени успокаивает меня, Нора. По крайней мере, он помогает маскировать шум пил и молотков. О, вы только послушайте этих рабочих в мансарде! И эту бурю тоже! – Его дыхание внезапно сбилось. Когда он заговорил опять, в его голосе чувствовалось напряжение. – Вот сейчас молния ударила очень близко к дому, и гром был сильнее.

Нора не слышала ничего, кроме тиканья часов. Комната была без окон, а стены, похоже, были толщиною в несколько футов. Но в какой части дома находится эта комната, точно сказать она не могла.

– Вы, конечно, знаете, что я умираю, – ровно сказал Лудлоу.

– Умираете? От чего?

– Это… особенная болезнь. Я думал, Эрик уже рассказал вам. Он расскажет. Я не хочу портить ему удовольствие.

– Я не понимаю. Если вы больны, то почему вы здесь один, в темноте?

– Это, моя дорогая, как раз потому что я… – Он умолк. – Гром, – с усилием прошептал он. – Боже мой, вы слышали?

– Нет. Абсолютно ничего.

Он молчал, и у Норы создалось впечатление, будто он чего-то ожидает. Не дождавшись, он с шипением выдохнул воздух сквозь зубы.

– Я ненавижу грозы и ненавижу эту проклятую долбежку. Она не смолкает день и ночь. Эрик разрушает комнаты и вновь их отстраивает. Он сооружает коридоры, упирающиеся в каменные стены. Строит лестницы, которые никуда не ведут. Все это из-за меня, разумеется. О, Эрик хитер! Он пытается убить меня, понимаете?

– Пытается вас убить? Как?

– Шумом, моя дорогая, – сказал Лудлоу. – Бесконечным, действующим на нервы демоническим шумом. Стуком молотков и визгом пил, не смолкающим никогда. Даже это нелепое представление в День Независимости было устроено для меня. Звуки той канонады чуть не довели меня до самоубийства.

– Вы ошибаетесь. Эрик пытается уравновесить Лоджию. С западной стороны есть трещина…

Лудлоу перебил ее невеселым смехом.

– Уравновесить Лоджию? Вот это здорово! Возможно, он сказал так рабочим, но это ложь.

– Лоджия погружается в землю. Я сама видела трещину.

– О, трещина есть, совершенно верно. Я тоже ее видел. Но Лоджия никуда не опускается, моя дорогая. Лоджию повредило землетрясение… когда же это было? В 1892 году. Или в 1893. Точно не помню. Мы находимся в местах, чувствительных к подземным толчкам.

Нора подумала о стеклянных совах, дрожавших на своих пьедесталах, одна из которых упала на пол и разбилась.

– Эрик пытается меня убить, – прошептал Лудлоу, – потому что он хочет это.

Что-то коснулось ее плеча и она испугалась. Она быстро протянула руку и ощутила скользкую и гладкую поверхность черной трости, которую всегда сжимал в руке Лудлоу.

– Внутри у него из-за этого все горит, Нора. Знаете, почему? Это власть. Над поместьем, над фабриками, над всем. Даже над будущим. У меня нет выбора, кроме как передать это Эрику, хотя я и боюсь последствий. – Он убрал трость с ее плеча. – Вы видите, Эрик хочет ускорить мою смерть, и он может… – Она почувствовала, как он внезапно напрягся. – Гром! О, Боже, гром! – проскрежетал он.

На этот раз Нора тоже его услышала. Это был слабый далекий раскат, заглушенный каменными стенами. Она знала, что за стенами Лоджии яростно бушевала гроза.

– Подождите, – едва слышно произнес Лудлоу. – Не двигайтесь, подождите.

– В чем дело?