Книга Что создано под Луной? - Николай Удальцов

И даже Крайст вздохнул вздохом, подводящим итог.

Профессор Юдин, видя, что встреча завершается, почувствовал облегчение, и это облегчение он не смог скрыть.

Правда, как хозяин, сохраняющий лицо, Сергей Сергеевич сказал:

– Жаль, что мы не успели поговорить об истории. О нашей любимой науке.

– Напротив, – ответил ему Крайст, – Мы поговорили об истории очень продуктивно.

– Ведь мы пишем не просто историю, а историю наших взглядов на мир! – профессор Юдин поднял указательный палец вверх.

Выслушав эти слова, Искариот прошептал на ухо Риолю:

– История наших взглядов – это история взглядов на наши ошибки…

– Вопросы, поставленные перед мировым сообществом нашей социалистической системой, самим существованием государств, строящих коммунизм… – профессор Юдин настроился произнести аккордную тираду, но, неожиданно для всех, девушка, нарисованная акварелью, прервала хозяина дома:

– Неужели история КПСС ничему не научила даже вас, человека занимающегося историей КПСС?

И в кабинет профессора Юдина проникла тишина.

А, проникнув, захватила весь кабинет.

Профессор Юдин посмотрел на девушку, нарисованную акварелью.

Несколько секунд он молчал.

И оказался настолько погруженным в свое молчание, что не заметил, как Искариот, уже поднявшийся со своего кресла, подошел к нему и коротким движением провел ладонью над его головой.

– А вы, девушка, – Сергей Сергеевич говорил медленно, отвечая за каждое слово, – Вы, кажется, думаете, что историки не сообщают истинных фактов потому, что их не знают…

Не смотря на то, что профессор Юдин отвечал девушке, нарисованной акварелью, последние слова он произнес, глядя на Крайста.

Крайст, встретив этот взгляд Сергея Сергеевича, опустил голову и о чем-то задумался, а Искариот, склонив голову в сторону Риоля, прошептал:

– Впервые вижу, чтобы слова человека заставили Бога задуматься над тем, что происходит с его творением…

А Сергей Сергеевич подошел к Крайсту и тихо сказал ему:

– Похоже, что у Бога от тебя секретов нет, – и Крайст ответил правду:

– У него ни от кого нет секретов…

Когда профессор Юдин закрыл за гостями дверь, он не надолго задумался.

Но его сомнения очень скоро умерли, не дав потомства, и он направился к телефону.

Куда звонить Сергей Сергеевич знал, хотя и пользовался этим знанием не часто.

Уже на лестничной клетке, Риоль подумал о профессоре Юдине без всякого осуждения:

– Если человека постоянно называть свиньей – он рано или поздно захрюкает.

– Да, – построив гримасу на лице, сказал Искариот, – Но только в том случае, если он свинья. Если не свинья – рано или поздно должен зарычать…

Девушка, нарисованная углем шепнула девушке, скачанной с интернета:

– Тоже мне профессор – шут какой-то.

– Если король немного не шут, то он шут полностью…

* * *

Когда Крайст и его спутники вышли во двор, стало уже совсем темно.

Дома, захваченные темнотой, сопротивлялись этой оккупации только редкими электричествующими окнами, постепенно оставляющими свои позиции.

К тому же пошел дождь, такой частый, что его можно было косить косой.

Искариот вытащил из-за спины связку японских зонтиков-автоматов, но раскрыть из никто не успел.

От темного, даже на фоне темноты междудомья, отделилась худощавая фигура и, в два шага пересекши тротуар, оказалась рядом с Крайстом.

В человеке, так неожиданно появившемся перед ними, Риоль узнал одного из молодых людей, с которыми они делили малосновье предыдущей ночи.

– Вот тебе и вернули мальчиков на платформу, – почему-то отметил Риоль, не совсем понимая, зачем этот юноша так долго дожидался их.

Молодой человек, казалось, очень волновался:

– Скажите?..

– Что? – тихо спросил его Крайст.

– Скажите, профессор, каким будет самое главное изобретение человечества в будущем?

Крайст внимательно посмотрел на студента, потом ответил без всякого раздумья:

– Капкан для глупости…

– А каким станет последнее изобретение?

Крайст пожал плечами, посмотрел на Искариота – тот сделал тоже самое – потом на Риоля и, наконец, на девушек:

– Не знаю… – тогда на помощь Крайсту пришла девушка, скачанная с интернета:

– Последним изобретением людей будет измеритель силы любви.

После этого люди людьми быть перестанут…

Молодой человек несколько секунд очень внимательно смотрел на Крайста, но больше ни одного вопроса не задал.

И растворился в дождевой темени так же неожиданно, как и появился.

Риоль почувствовал, что с этим молодым человеком ушло что-то:

Юноша даже не попрощался…

– Это предстоит сделать нам, – ответил Риолю Крайст.

Искариот сунул руки в карманы брюк дорогой французской тройки, и, сдвинув на затылок шляпу коричневого цвета, бессмысленно водил головой, словно его интересовали трещины на двери дома.

Все три девушки притихше молчали, опустив глаза и не глядя на Риоля.

Только девушка, скачанная с интернета, на мгновение подняла лицо и тут же под ее глазами блеснула влага – толи слезинки, толи капли дождя.

Не смотря на то, что никакого предварительного договора между ними не было, все эти времена и все эти дни, Риоль каким-то внутренним чувством – впрочем, никаким иным чувство быть и не может; иначе это не чувство, показуха, как речь на собрании – понимал, что рано или поздно им придется расстаться.

И только сейчас ощутил, что именно этого момента, он боялся больше всего.

– Не переживай, тихо проговорил Крайст, кладя свою тонкую руку на его плечо, – Когда нужно совершать поступки – человек всегда одинок…

– Как-то неожиданно, – Риоль вяло пожал плечами, хотя и понимал, что слова уже ничего не смогут изменить.

– Разлука всегда неожиданна.

Иначе это не разлука…

– Вот, что я хотел тебе сказать напоследок: все то время, что мы были вместе, я показывал тебе историю твоего мира.

Я создавал твою память.

А память отличается от воспоминаний тем, что воспоминания позволяют думать о прошлом, а память дает возможность думать о будущем.

Конечно, я показал тебе только часть истории.

– А остальное?

– Остальное ты должен понять сам.

Искариот, стоявший ко всем спиной, на одних каблуках повернулся к Риолю и оказался с ним лицом к лицу:

– Умный знает, что нужно верить лишь половине того, что видишь.

Мудрый – понимает, какой именно половине.

– К чему ты это, Искариот?

– Не к тому, что было, а к тому, что будет…