Книга Чудо ты мое, зеленоглазое - Алексей Котов

Привыкший сразу приступать к разработке горячих тем Иван Кругликов не знал куда деть руки. Когда, воспользовавшись сутолокой, кота попытались утащить в другую палату, сердце журналиста не выдержало. Он вернул кота и вытащил из-под подушки сотовый телефон.

— Я отлично понимаю, что сегодня суббота! — кричал он кому-то. — Я понимаю, что очень трудно собрать всю группу, но вы представляете, если у нас перехватят тему?!.. Как это кто?! Хотя бы негодяи-газетчики. Собрать всех и немедленно! И что бы через пару часов заехали за мной… К черту сердце! Я профессионал и у меня нет сердца. Да, да!.. Иначе я приеду сам и начну выбрасывать в окна столы и стулья!

Ивана Кругликова было трудно узнать. Глаза журналиста горели кошачьим, фосфоресцирующим огнем. Его полное и доброе лицо вдруг стало жестким и волевым. Засунув руки в карманы, он ревниво наблюдал как его горячо любимый кот, кот, подаренный удивительно красивой женщиной, переходит из рук в руки.

— Как назовешь-то? — спросил кто-то Кругликова и тут же предложил: — Можно, например, Васькой.

— Тю-ю-ю!.. Яку гарну зверину и Васькой! — удивился добродушный усач — Дывись яки у него очи. Лучше Чингисханом. Он же вылитый монгол як прищурится.

— Лучше Мурзиком!

— Кляксой!

Предложения сыпались со всех сторон. Иван Кругликов поднял руку.

— Тихо, граждане!.. В конце концов, это мое личное дело.

— Понятно, — согласился добродушный усач. — А як все ж таки назовешь-то?

— Как это обычно и делают, — пояснил журналист. — Например, я коллекционирую анекдоты. Это мое хобби. Вот и назову его Анекдотом.

— Не серьезно как-то, — засомневался Гена. — Кот — Анекдот.

— Правильно! — поддержала журналиста молодая, полная женщина — Вы знаете, что коты всегда улыбаются? Посмотрите, вот и этот тоже…

Кота перевернули на спину. После тщательного осмотра его морды было установлено, что Анекдот действительно улыбается.

Не смотря на энергичные протесты Елизаветы Сергеевны, через полтора часа Иван Кругликов покинул больницу.

— А ты присмотри за котом, — попросил журналист Гену. — Пока меня нет, можешь полечить им свои пятки.

Но полечить пятки Гене не удалось. После отъезда хозяина кота утащили в другую, большую по размеру палату. Гена громко протестовал, но на него никто не обращал внимания. Анекдота тщательно осматривали, взвешивали на руках и неохотно передавали друг другу.

— Граждане, вы что не видите, что животное устало? — страдал Гена. — Черти полосатые, отдайте кота!

— Убери руки, хлопец. Дай-ка дядьке сеанс кототерапии принять.

Кота Анекдота, как грелку, прикладывали к больным местам.

— Ха-ха!.. Дядь Миша, ты Анекдота еще под майку себе засунь. Полезнее будет!

— А что? Сейчас и засуну!

Витька сидел в палате в полном одиночестве и, обхватив голову руками, счастливо улыбался.

«Заработало!.. — думал он — И как заработало!.. Теперь только одна телепередача — и все. Ажиотажный спрос гарантирован!»

Иван Кругликов вернулся только вечером.

— Все к телевизору! — зычно скомандовал он. — Прямой репортаж с места событий. Только не падайте в обморок, но все, о чем говорила мне Лена, чистая правда. И как минимум сотня свидетелей готова подтвердить это!

Когда журналист вышел из палаты Витька жадно сглотнул слюну и посмотрел на Гену.

— Ген, у тебя водки нет? — спросил он.

— Есть.

— Может, долбанем?

— А по какому поводу?

— Как по какому? Суббота, вечер… Можно и расслабиться немного. Тем более, что все костоправы уже ушли.

Бутылка водки была распита довольно быстро — в два приема.

— Теперь пошли, посмотрим, что там Гена наснимал, — пережевывая кусок колбасы, предложил Гена. — Кажется, он счастлив. Нам остается только полюбоваться на чужое счастье в виду полного отсутствия своего.

Телепередача о необычных кошках началась в 21.20. В просторном коридоре, возле огромного телевизора, собрались больные сразу с нескольких этажей. Зрители часто посматривали на Анекдота, которого держал на руках Гена.

Телепередачу трижды прерывала глупая реклама, но это не помешало понять Витьке, что Иван Кругликов не только способный журналист, но еще и талантливый режиссер. Подчеркнутая недосказанность свидетельских показаний соседей Петровича только разогревала зрительский интерес.

— Скажите, у вас есть дома черная кошка, которую вы взяли у Петровича? — спрашивал журналист очередного, явно растерявшегося от неожиданного визита соседа.

— Ну, это самое… Есть, в общем.

— Что это за кошка?

— Кошка она и есть кошка, — отмахивался человек, боясь признаться в своем суеверии.

— У вас что-нибудь изменилось в жизни с ее появлением в вашем доме?

— Да как сказать… Хуже не стало.

— Хуже? Скажите, а вы можете продать свою кошку? Скажем, за сто рублей?

— Зачем? — простодушно удивлялся сосед.

— Хорошо, а за триста?

— Не-а.

— А за двадцать тысяч?

— Не-е-е! — сосед начинал хитро щуриться. — Да зачем она вам? И, кстати, ерунда все это.

— Что, ерунда?

— А то, что люди болтают.

— Простите, а что они болтают?

Вопрос оставался без ответа.

Но следующий респондент оказался более словоохотливым.

— У Петровича, за его черными котами и кошками, всегда очередь стоит, — улыбаясь, пояснял он. — Люди говорят, что не простые они, кошки эти. Счастье в дом несут и от зла охраняют.

— А правда, что однажды такая кошка спасла целую семью?

— Правда. У меня вот тоже кот от Петровича есть. Ох, и умная животинка! Все понимает. Только странный он немножко.

— Чем же странный?

— А пока он весь дом не обойдет, ни за что спать не ляжет. Прямо как сторож какой! Если в доме неприятность какая-нибудь, ну скандал там или еще беда какая, мой Васька ни за что из дома не уйдет. Сядет где-нибудь в сторонке, глазами сверкает и слушает. Гнать его бесполезно, все равно не уйдет.

— А еще ничего необычного вы не замечали?

— Еще?.. Да как вам сказать… — сосед почесал затылок. — Все кошки от Петровича очень хорошо людские болячки чувствуют. Например, когда у меня ноги болят, ревматизм у меня, Васька всегда вместе со мной спит. В ногах, конечно.

— Помогает?

— А смеяться не будете?

— Ну что вы!..

— Лучше всякий таблеток и мазей действует мой Васька! Так что вы не просите, никто вам тут своего кота и кошку не продаст. Ни за какие деньги.