Книга Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе

О чём зашёл разговор дальше — не важно. Главное — очевидно, эта женщина занимается практическим колдовством. А ещё — Валентин Георгиевич наверняка сохранил её координаты!

Ну не покупают для коллекции редчайшие книги по принципу «чтобы можно читать было»! Собственно, не для коллекции их обычно тоже не покупают… Другой вопрос — захочет ли Валентин Георгиевич дать её номер? Скорее всего, услышав мою просьбу, он просто бросит трубку. И, между прочим, будет прав. Когда некоторые из книг в доме равноценны трёхкомнатной квартире на Арбате, человек поневоле становится или осторожным, или… А Валентин Георгиевич жив. Ergo[29]?

Словом, сейчас мне придётся напрячь все свои дипломатические способности… Если таковые имеются.

* * *

Пятнадцать минут унижения ради вот этого. Ради десяти цифр. «Лариса». Естественно, Валентин Георгиевич ничего не хотел говорить. Что говорил я, какие приводил аргументы? Понятия не имею. Помню, под конец я предложил ему всю свою семнашку в обмен на этот телефон. Видимо, такое безумное предложение и подействовало. Он согласился дать номер. Но взять такую плату отказался. Может быть, Валентин Георгиевич, уже неоднократно пожалевший о том давнишнем разговоре, решил в этот раз махнуть рукой на свои принципы, которые сам однажды нарушил? Может. В любом случае номер он мне продиктовал.

Я закинул руки за голову и потянулся, задев локтем сушилку для тарелок. Стало уже почти совсем темно. Чтобы не будить Ярославу, я вышел с телефоном на кухню… похоже, зря: в коридоре послышались приближающиеся шаги. Всё-таки разбудил! Слон в посудной лавке! Ну и ладно, у меня хотя бы есть оправдание.

Я распахнул кухонную дверь, и радостные слова застряли в глотке: в коридоре никого не было. Прислушался. Нет, везде тихо. Но я уверен, по коридору кто-то прошёл! Я на цыпочках прокрался в комнату. В голубоватом свете монитора отчётливо была видна спящая на диване Яра.

Я подошёл к дивану и наклонился над ней. Конечно, спит… Какое у неё усталое лицо! Как будто она даже постарела! Складки возле губ, тени под глазами…

Свет погас. Я оглянулся. Вместо привычных звёздочек скринсейвера, на чёрном экране горело предупреждение о том, что монитор не подключен. Что случилось? Отошёл провод?

Что-то грохнуло на кухне. Словно кто-то с размаху швырнул на пол тарелку. Я что, сломал сушилку, когда потягивался? Затем в коридоре послышались шаги. Они приближались.

Мне стало жутко. Но я не мог заставить себя сделать даже два шага до письменного стола, включить лампу. Шаги стихли.

Глаза привыкли к темноте. Света из окон напротив достаточно. Я взглянул на диван. Ярослава лежала вытянувшись, укрывшись с головой покрывалом. Что я пропустил? Её лицо только что было на виду!

Кто-то разговаривал в прихожей. Громко, но слова разобрать было невозможно. Я не мог понять даже, кто говорит — мужчина или женщина. Голос звучал явно на повышенных тонах. Наконец он перешёл на крик, который, в свою очередь, превратился в какое-то сытое квохтанье. Хлопнула входная дверь. Потом послышался громкий щелчок. Выключатель? Но тогда здесь было бы видно свет! Чёрт! Что это всё такое?!

— Эй! Кто там?! — мой голос сорвался в хрип и прозвучал жалко.

С дивана послышался вздох и невнятное бормотание. Яра! Покрывало сползло на пол. В скудном освещении она снова казалась неживой. Гладкое, кукольное лицо без выражения. Точнее — с выражением совершенной безмятежности и покоя.

Плюнув на всё, я потряс её за плечо.

— Яра!

В ответ на мой шёпот, она легко, словно и не спала, открыла глаза. Нет! Не глаза. Глаз у неё не было. Вместо глаз на меня смотрели две… два. Два чёрных отверстия!

— Яра?!

Её губы разошлись в улыбке. Я отступил назад. Безглазая фигура шевельнулась и начала подниматься с дивана. Её лицо менялось, словно по нему шли волны. Я сделал ещё шаг назад, оступился и полетел на пол.

* * *

— Миш! — приподнявшаяся на диване Ярослава протирала заспанные глаза — Мишкин! Ты чего? Что случилось?

Голос Ларисы по телефону звучал очень молодо. Навскидку — по голосу — ей можно было дать лет восемнадцать. Однако она даже не спросила, откуда у незнакомых людей её номер — вот она, моя шутка про ясновидящего. А может быть — Валентин Георгиевич. Выслушав мой довольно бессвязный рассказ, она согласилась помочь, назвала адрес и поинтересовалась, сможем ли мы прибыть сегодня.

* * *

Херсонская улица. Это на юге, где-то возле Черёмушек или Севастопольского. Новый, ничем не примечательный район, построенный, как и все новые районы, на месте какой-нибудь подмосковной деревеньки. А может — и вовсе на пустом месте.

Когда по лицу Яры пробегали рыжие блики от фонарей, создавалось впечатление, что оно опять начинает меняться. Но стоило сбавить скорость — игра света и тени прекращалась.

Я пытался прогнать из памяти чёрные дыры на месте глаз и извивающиеся червями губы. Но, показавшись на долю секунды, живая восковая маска не желала исчезать. Показалось? Конечно, я долго не спал… Нет. Ни с какого недосыпа такое бы не пригрезилось. В институте мне случалось не спать по два-три дня. И все галлюцинации — если они вообще бывали — ограничивались неясными контурами, возникавшими, если скосить глаза… Слуховых же галлюцинаций у меня с роду не бывало.

* * *

На кухне, когда я, уже после звонка Ларисе, относил обратно чайники, всё стояло на своих местах. Сушилка висела на стене, никаких осколков на полу не наблюдалось. Я окинул взглядом тарелки — все в наличии. Входная дверь заперта, в замок вставлен ключ. Значит, открыть её снаружи невозможно. Как и захлопнуть.

Тогда что же это всё было? Клавдия Васильевна наносит ответный удар?

— А кто такая эта Лариса? — Ярослава, вооружившись расчёской, прихорашивалась перед зеркалом. О своих видениях я решил ей не рассказывать: что зря нервировать человека? Но теперь, даже просто разговаривая с ней, мне приходилось постоянно гнать из памяти увиденное.

— Да я и сам толком не знаю… — я прислонился к стене рядом с зеркалом — Но она покупает очень не дешёвые, редкие книги по колдовству — значит, доходы позволяют. Видимо, дело своё она знает.

— А не может быть… Что она — тоже?.. — Яра насторожено взглянула из-под пряди волос.

— Как старуха? Вряд ли. Она на моей памяти купила гримуар папы Гонория. Причём первое издание. А это — практическая христианская магия. Белая магия, понимаешь?

Яра недоверчиво посмотрела на меня, но промолчала, продолжая расчёсываться. С момента пробуждения она вообще говорила мало. Видимо, нервничала из-за нашей вылазки к старухе, из-за того, что может грозить ей самой… Теперь, вот — из-за Ларисы.

* * *

Нужный нам дом — двенадцатиэтажная башня — стоял немного на отшибе и выделялся среди окружающих пятиэтажек. Где-то тут неподалёку пятьдесят лет назад работал простым строителем знаменитый Веничка Ерофеев…