Книга Немой миньян - Хаим Граде

В тот вечер столяру очень хотелось, чтобы жена сказала ему, что из Немого миньяна приходили о нем спрашивать. Увидев, что у Матли нет для него такой доброй вести, он принялся ворчать, что завтра пойдет в Немой миньян посмотреть, не спалили ли эти голодранцы его резные украшения. Они же ему кричали, что в печи это дерево принесло бы больше пользы, чем в виде его цацек. Матля поблагодарила в сердце своем Всевышнего за то, что Эльокум собирается снова пойти молельню Песелеса. Как-никак прежде он немного работал и на нее с детьми. А с тех пор как он бросил заниматься резьбой, он стал по больше части просто невыносим.

Когда на следующий день Эльокум Пап зашел в Немой миньян, он прежде всего увидел, что все резные украшения священного ковчега на месте. Бейт-мидраш выглядел торжественно, как в праздничные будни[108], когда стол накрыт белой скатертью, а набожные хозяйки не работают. Через круглые окна светил ясный, снежный день. Он словно побелил потолок и стены. Аскеты сидели за своими пюпитрами, углубленные в святые книги, а компания нищих, собирающихся вокруг печки, теперь с почтением слушала слепого проповедника. Опершись спиной о натопленную печку, реб Мануш Мац стоял среди этого нищенского сброда и проповедовал ему со своим обычным напевом:

И в мире правды есть восточная стена[109]и есть западная стена, однако порядок там обратный. Многие евреи, сидевшие в нашем мире лжи у западной стены, у печки или за бедным столом, сидят в мире правды у восточной стены, а многие состоятельные обыватели, которые в нашем лживом мире сидели на почетных местах, сидят на том свете у двери, а иной раз даже ногами наружу.

Тайный план

У восточной стены Немого миньяна уселся новый аскет, низенький, худенький, с густой увесистой бородой цвета темной меди. И голос у него был подстать — глубокий бас, напоминающий гул колокола. Никто в Немом миньяне не имел представления, кто он, этот новый аскет, но реб Довид-Арон Гохгешталт уже что-то разведал и рассказывал, что нового аскета зовут реб Гилель Березинкер и что он изгнанный раголевский[110]раввин. Ему пришлось покинуть местечко, потому что он закоренелый спорщик. Так шептал вержбеловский аскет на ухо каждому из сидящих в Немом миньяне, включая столяра. Но Эльокум Пап думал: мало ли что болтает этот чокнутый вержбеловский аскет! А ему как раз понравилось, как новый ученый расставил вокруг себя несколько пюпитров и на каждый из них положил по раскрытой святой книге. Время от времени он оставляет свой том Гемары и подходит к одной из раскрытых книг, смотрит в нее пару минут и сразу же возвращается к большой Гемаре, как к отцу маленьких книг. Такого метода изучения Торы Эльокум Пап еще не видал. К тому же раввин все время учит Тору стоя, не раскачивается и не мычит. Лишь изредка он издает басовитое, сердитое рычание, похожее на гул церковного колокола, не рядом будь упомянут. Вот это настоящий ученый, думал столяр. Но уже через пару дней раввин подошел к нему с претензиями.

— Говорят, что вы здесь староста. Вы должны позаботиться, чтобы я здесь получал содержание на жизнь и еще имел, что послать семье.

Именно потому, что он сказал эти слова с обидой, столяр еще больше зауважал его и принялся оправдываться, что у Немого миньяна нет кассы для поддержки изучающих Тору. Каждый аскет сам себя обеспечивает. А самые большие ученые сидят в синагоге Виленского Гаона, и там их содержат в большой чести. Уважаемому ребе тоже стоило бы сидеть в синагоге Гаона. Реб Гилель Березинкер устремил на столяра пару злых глаз и ответил:

— Где живут хорошие евреи, я знаю и без вас. В синагогу Гаона не принимают новых аскетов. И так не хватает денег, чтобы платить старым. Но именно вы, поскольку вы никому не платите, обязаны платить гонимому раввину, который сидит у вас и учит Тору. Еще посмотрим! — погрозил он пальцем и вышел из Немого миньяна с сердито нахмуренными бровями. Как только он вышел, к столяру приблизился вержбеловский аскет.

— Реб Гилель Березинкер чего-то требовал от вас, реб Эльокум?

— Денег он требовал. Он хочет, чтобы Немой миньян его содержал.

Всю свою гордость и родовитость, всю свою тельзскую ученость, деликатную манеру разговора и мягкость — все это забыл вержбеловский аскет в одно мгновение. Он загорелся и сыпал словами как искрами: этот раголевский раввин — разжигатель ссор. Местечко немало натерпелось прежде, чем от него удалось избавиться! Реб Эльокум наверняка захочет узнать, почему Раголе выгнало этого реба Гилеля Березинкера? Из-за чего произошла ссора? Так вот, этому ребу Гилелю Березинкеру все равно из-за чего ссориться. Он не умеет уступать и никогда никому не делает скидок. То у него претензии, что его содержание слишком скудно, а дом раввина слишком мал, то он придирается к кашруту[111], к микве или к забору вокруг старого кладбища — он не умеет выбрать середину и договариваться по-доброму. Никто не хочет с ним связываться. Шутка ли? Он ведь может сожрать человека живьем вместе с подошвами! И вержбеловский аскет сделал свой вывод:

— Если реб Гилель Березинкер взял себе в голову, что ему должны платить, то Немой миньян уж будет ему платить. Я тут сижу годами, я ничего не получаю, буквально ничего. Но этот скандалист получит, он наверняка получит. Мило, очень мило! — реб Довид-Арон Гохгешталт морщился и крутился вокруг пюпитра, за которым сидел Эльокум Пап, как белка, которая крутится вокруг ствола дерева и ищет орешки.

Эльокум Пап продолжал спокойно сидеть. На мгновение он перестал резать кусок дерева своим кривым ножом, бросил долгий взгляд на вержбеловского аскета и неторопливо ответил:

— Не завидуйте ему, этому изгнанному раввину. Мякоть от камня он у меня сможет получить! — И столяр снова взялся за резьбу.

— Вы действительно ничего не дадите? — переспросил вержбеловский аскет, скорее задетый, чем обрадованный тем, что новый аскет ничего не получит. — А что будет со мной? Всю жизнь я занимаюсь Торой и служением[112], так откуда мне взять денег на мои потребности? — пришибленно промурлыкал он.

Но у столяра для него был совет:

— С Хануки[113]режут гусей и заготавливают сало на Песах. Так займитесь ощипыванием гусиных тушек, а в свободное время приходите в Немой миньян изучать Тору, как делает стекольщик Борух-Лейб и как я прихожу сюда заниматься резьбой после работы.