Книга Любовный узел, или Испытание верностью - Элизабет Чедвик

Он выгнул спину, почти бросился к ней, но она отпрянула, чтобы скинуть платье и рубашку. Ее груди были высокими, круглыми, с небольшими красновато-коричневыми сосками, мгновенно затвердевшими на воздухе. Живот оказался плоским, ноги гладкими и очень пропорциональными. От этого зрелища у Оливера окончательно перехватило дыхание. Если не считать брачной ночи, ему никогда не удавалось так открыто увидеть женское тело. Эмма предпочитала заниматься любовью в темноте или в рубашке, а при редких встречах с продажными девками ему и в голову не приходило предварительно раздеть их.

Кэтрин же была совсем другой. Он понял это еще тогда, в Пенфосе, когда она вскочила за ним на спину лошади. В ней сочетались монашка и сорванец, и это было невыразимо очаровательно.

Она вернулась к узкому ложу, прильнула к Оливеру, и никаких преград между ними уже не существовало. Его член прижался к лохматому лобку, скользнул дальше, слепо нащупывая путь. Оливер стиснул руками ее груди и прижался лицом к пахнущему ароматным мылом горлу. Кэтрин обхватила бедрами его поясницу, позволяя войти в себя, и он застонал. Ее пальцы дрогнули, скользнули ноготками по его коже, и она слегка изменила позу, давая возможность войти еще глубже. Он почувствовал, как ее мышцы охватывают его плоть, сжимаются… и собрал последние остатки воли, чтобы не кончить прямо сию секунду.

Словно почувствовав это, она перестала двигаться. Оливер уставился на пучок травы, свисающий с балки, разглядывая каждую жилку, каждое пятнышко на сухих листьях, и запел про себя песню трубадура, чтобы слегка отвлечься. «Северный ветер, дуй, зови, милую мою пришли. Дуй же, дуй и дуй». Ощущение неминуемого спазма миновало. Он слегка провел кончиками пальцев по ее коже, коснулся сосков, приник губами к бьющейся на горле жилке. Затем его рука украдкой скользнула ниже, указательный палец нащупывал в курчавых волосах лобка тот чувствительный узелок, в котором, по словам Гавейна, скрывается источник наслаждения женщин. Прикосновение было совсем легким, несмелым, потому что Оливер наполовину сомневался в рассказах своего товарища, но Кэтрин вздрогнула, застонала, жилка под его губами забилась сильнее. Он слегка шевельнул бедрами, ее мышцы сжались крепче. «Северный ветер, дуй, зови, милую мою пришли…» Он плотно закрыл глаза, продолжая тереть рукой.

В горле у Кэтрин слабо заклокотало, она опять изменила позу, оказалась совсем над ним и, опустившись вниз, окончательно вобрала его в себя. Оливер бросил всякие попытки отвлечься. Это было бесполезно. Не существовало ничего кроме наслаждения и давления на его ягодицы. Кэтрин тяжело дышала над ним. Он схватил ее за бедра и устремился глубоко внутрь. Женская плоть затрепетала, затем мягко охватила его.

– Иисусе! – простонал Оливер. Он был больше не в силах сдерживаться, нанес один мощный удар, второй и затрясся в оргазме. Кэтрин всхлипнула, притиснулась ближе, и тоже затряслась, хватая ртом воздух, буквально растворяясь в нем. По ее лицу метались пряди темных волос. Он чувствовал ее плотные груди, мягкую округлость шелковистых бедер и то, как слегка подрагивает его смягчившаяся плоть.

– Господи, – проговорила она, не успев отдышаться, – я забыла!

– Забыла что?

Она подняла голову. Орехово-зеленые глаза были полуприкрыты отяжелевшими веками, лицо, горло и грудь слегка розовели. В том месте, где он целовал ее шею, осталось красноватое пятнышко.

– Забыла, насколько это приятно. – Кэтрин склонила голову к плечу, ее губы тронула улыбка. – Ты был прав. Вряд ли поцелуй под омелой в зале сравнился бы с этим.

Ее палец скользнул по его груди, спустился по животу и коснулся волос паха, в данный момент перепутанных с ее.

– У тебя тут не только рыжая борода, а?

– У меня тут символ доблести, – подхватил он в том же тоне.

Она рассмеялась, сжала его напоследок внутренними мышцами и отстранилась.

– Рада слышать это, но даже самый доблестный мужчина нуждается в подкреплении.

Встав с ложа, Кэтрин направилась к кувшину, который стоял у самого очага и наполнила чашу золотой жидкостью.

– Мед. Он собран с клеверных полей у реки. Этель утверждает, что он возвращает молодость в ее ноги, но способен не только на это. – Шутливо приподняв брови, она скользнула взглядом по его паху.

– Если Этель так говорит, то он должен быть хорош, – весело фыркнул Оливер.

– Это действительно так.

Кэтрин села рядом. Ее нисколько не смущала нагота, и это тоже было новым ощущением для Оливера. Эмма стеснялась своего тела, всегда прикрывала руками грудь и отказывалась взглянуть на него. Кэтрин же вела себя совершенно естественно, ее зеленые глаза лучились весельем.

Оливер сделал глоток сладкого золотистого напитка, передал чашу Кэтрин и пригладил ее шелковистые волосы. Его ноздри трепетали от слабого запаха лаванды, смешанного с ароматами любовной игры и меда.

– Много, очень много времени прошло с тех пор, когда я был так счастлив, – тихо проговорил он. – Целые годы.

Кэтрин пила. По ее подбородку сбежала капелька. Молодая женщина подхватила ее указательным пальцем и слизнула.

– У меня такие же чувства, даже, пожалуй, сильнее: ведь я почти смирилась с мыслью, что придется праздновать Рождество в полном одиночестве.

– Я был бы здесь еще вчера, – поморщился рыцарь, – но мне было приказано присоединиться к эскорту, сопровождавшему королеву из Глостершира. Пришлось ждать, пока миледи соизволит отбыть, а сделала она это, когда ей было удобно. Потом еще нужно было на радость толпе проехаться в полном блеске по улицам Глостершира. Матильда надменно помахивала ручкой и швырнула черни несколько горстей серебра с таким видом, словно этот акт вызывает у нее глубочайшее презрение.

Он покачал головой и, не вынимая чашу из руки Кэтрин, приблизил ее к своим губам.

– Тем не менее, ты присягнул ей на верность.

– Из-за того, что Стефан наградил моими землями одного из своих наемников. Из-за того, что граф Роберт заслуживает в моих глазах больше уважения, чем Стефан, да, пожалуй, и сама Матильда. Впрочем, у Матильды есть сыновья, которые способны продолжить род и вряд ли окажутся хуже, чем сын Стефана Евстахий, – последнее не привидится даже в ночном кошмаре. Если Евстахий займет трон, я вернусь в Святую Землю и предложу свой меч королю Иерусалимскому. – Оливер сделал глубокий глоток меда, словно пытаясь смыть с языка противный привкус. – Ах, да не хочу я обсуждать правителей и их мелкие делишки, когда имеются гораздо более интересные вещи.

– Например?

Кэтрин допила чашу, поставила ее рядом с ложем и с сияющими глазами опустилась на колени. Оливер обхватил ее руками и привлек на себя. От его паха шел жар.

– Например, что ты думаешь о Годарде?

– Сначала я рассердилась, потом обрадовалась, – ответила она, маняще раздвигая ноги. – Он здорово помогает, а Этель – так вообще без ума от него. Половина местных прачек – тоже. – Кэтрин слегка впилась ногтями в спину Оливера. – Ты пошел на риск, когда решил прислать его. Мне самой очень нравится его общество.